Крест в наскальном искусстве Армении 
История развития формы и культурное влияние
часть I | часть II 

 

Проф. Ваганян Г.А., канд. иск. Ваганян В.Г.

 

“…он был и есть старей­ший первовоспреемник всего рожденного общечеловеческим ис­точ­ни­ком культур­но­го наследия, верным хранителем, щедрым сеятелем и терпеливым взра­щив­а­те­лем всей совокупности этих традиций на Востоке и Западе!”

 (Н. Марр. Армянская культура).

 

Часть II

 

Оглавление

Крест как венец, как венок

“Патеразма Хач” Давида (Сасунского) и щит Давида (“маген” Давида)

Могендовид

Шестиконечная звезда в символике других стран

Менора

Генеология символики Св. Георгия

Крест Святого Георгия

Генеология символики флага Великобритании

Смешение мужской и женской ролей приводит к разрушению образа Божьего,

или троичной основы жизни

Герб и Большая печать США

Эмблема НАТО

Искусство и культура народа, пре­зи­ра­е­мо­го в логовах невежества

Об основании древнейшего города Киева на Руси

Очаг истинной культуры, выдерживающий один борьбу со всей Азией

Основные выводы

Размышления о Святой Троице согласно Хильдегарде из Бингена, немецкой святой 12-ого века (Н. Тер-Григорян - Демьянюк)

Небесное зачатие

Грехопадение

Троица

“Я есмь лоза, а вы ветви”

Анатолия

Мотивы восьмиконечного креста и восьмиконечной звезды

Символы утренней звезды

Тайна Христа

Глаза и брови (“ачкунк”)

Комментарий на статью Г. Ваганяна «Араратские горы и системные факторы, способствующие зарождению основных мотивов общеиндоевропейской мифологии» и Приложение к ней

Гора священная

Яфетический пласт армянского языка

 

Крест как венец, как венок

 

Крест также является водителем к вечной жизни; он есть “венец, украшенный дарами мысленного света, положенный на главу согрешившего (человека), окрашенный в прекрасный цвет – кровью и водою от раны Христа”, “венок из неприступного света”, возложенный Спасителем на род человеческий. Крест “украшен мысленной невидимой красотой, как роскошный венок, не вещественными дорогим каменьями, но кровью и водою, из Христа исшедшими”. Видимо, поэтому на некоторых кресткамнях вокруг точки средокрестья изображается венок. А над головами вишапов на вишапакарах внутри венка - равноконечный крест. Подобные изображения крестов в венках мы встречаем также и на стелах. В армянском “Физиологе” имеется символическое истолкование некоего фантастического древа перидексия. Это древо уподобляется Богу-Отцу и Творцу всего, плод (в другой редакции ветвь) – Иисусу Христу, а тень дерева – Св. Духу. В шараканах древом жизни часто называется также и Св. Дева, давшая людям плод жизни – Христа. В Евангелии от Луки Иисус во время крестного пути на Голгофу, обращаясь к народу, аллегорически говорит о себе как о зеленеющем древе (Лк. 23:31). В “Пастыре” Ерма “большое дерево, покрывающее поля и горы и всю землю, означает закон Божий, данный всему миру”; закон этот есть Сын Божий, проповеданный в концах земного шара. Приведем библейскую формулу спасения из Книги Притчей Соломоновых: “Плод праведника – древо жизни” (Пр. 11:30). Очень точное выражение “древо креста”, отражающее процесс слияния в едином комплексном образе понятий креста и древа, находим у Степаноса Таронского.

У Гермеса Трисмегиста читаем: “Бог есть круг или шар, коего центр везде, окружность нигде”. У Климента Александрийского: “Христос есть круг, в коем все силы сходятся”. “Круглая форма... как бы сама в себе заключала идею солнца. Округлость заменяла солнечный знак”, – пишет о солярной символике круга Б.А. Рыбаков и приводит в качестве наиболее распространенных символов солнца круг с вписанным в него крестом, а также круг с шестью и восемью радиусами и вихревую розетку.

Егишэ подчеркивает: “Бог – не солнце”, но “свет солнца праведности”, “незримый чистый свет лучей мыслимого солнца”, “неугасимый свет благости Божьей”. Также и в шараканах Христос называется мысленным светом, мысленным солнцем, “светом, который светлее солнечного света”, светом от света или солнцем от света (как Сыном от Отца), светом непостижимым, “лучом, рожденным из недр Отца”, “лучом и образом сущности Отца”. “Я – свет миру”, – говорит Христос (Иоан. 7:12). Мовсес Хоренаци называет Григора Лусаворича “духовным лучом мысленно-постигаемого солнца”, подчеркивая и выделяя “умную”, а не чувственную (т. е. “языческую”) природу созерцания божества. У Степаноса Таронского “Творец всех сущих есть высочайший свет, вечно изливающийся и остающийся непостижимым”. Среди духовных гимнов находим гимн И. Мандакуни “Тебя славим, о мысленный свет”, гимн Нерсеса Шнорали “Солнце истины” и его же “Утро света, Солнце справедливое”, “Иносказательные рассуждения о Солнце Истинном и о том, как произошел от Отца Сын Единородный Христос” Костандина Ерзнкаци. У Мовсеса Каланкатуаци: “Но когда наступило время явления Солнца справедливости, когда посетила нас, ради спасения нашего неисповедимая сущность – Свет славы и сущности Отца...”.

            “Каждый человек в душе был церковью и сам же священником. Тело каждого было святым алтарем и души их – благоприемлемой судьбой”, – писал Егишэ “Бог не имел в виду храмов, построенных руками человека, но понимал под ними сердца людей, которые представляют истинный храм Божий”, – записано в Тибетском Евангелии. “Ибо вот, придет Господь в огне, и колесницы Его как вихрь” (Ис. 66:15). Раскрывая символику перекладин креста и точки среднекрестья, Нерсес Благодатный пишет: “В подлинном (т. е. Освященном) кресте часть сверху книзу простирающаяся уподобляется Божеству, часть, положенная поперек оной – человечеству; гвоздь же означает связь любви, соединяющую Бога с человеками”.

 

Таблица крестообразных символов из армянских наскальных рисунков юго-восточной Анатолии
(Западной Армении)

 

1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13

 

 

“Патеразма Хач” Давида (Сасунского) и щит Давида (“маген” Давида)

 

Одной из типичных архаичных схем трансформации армянской наскальной, изобразительной, орнаментальной и идеограммной символики является “встреча двух треу­голь­­ников” (где треугольники символизирую гору, вершину, дом, семью, род, две поло­вин­ки целого, мужское и женское начало, духовное и материальное начало, небесное и зем­ное, верх и низ, свет и тьму, истину и ложь и т.д.). Место встречи треугольников в своих верши­нах, показывают вступление в связь, обьединение, союз с целью получения потомства, продолжения жизни (рис. 21-23, таблица 1). Согласно Библии любовь (и есть Бог) является мотивом обьединения мужчины и женщины (по аналогии в животном мире, рис. 21а) в единое целое, в синтетическое понятие «человек». Из еди­ного и целого Бога им же были сотворены и мужчина, и женщина («материал» Евы взят из реб­ра Адама). Более подробно об этом описано в труде Натальи Тер-Григорян-Демьянюк “Шесть дней творения и Седьмой День: библейские и лингвис­тичес­кие наблю­де­ния”, www.iatp.am/news/bible/index.html.

Трактовка святой троицы, данная Тер-Григорян-Демьянюк по мотиву “рождения” человека (выступающего в качестве цельного произведения), имеет цель описать продол­же­ния замысла Бога, который за­ве­щал людям плодиться и размножаться, властвовать над растительным и животным миром. Отец от От­ца сотворил мужс­кую половину целого (самого себя), замысел продолжился рождением сына от сына Отца и дочери, сестры сына (от сына, то есть от его плоти), которой было пред­­назначено стать матерью по образу Божьему и человеческому нашему и подо­бию.

“Завершающим” актом этого моделирующего про­цес­са являет­ся акт оживления, когда Бог вдыхает жизнь в тело мужской половины целого, в плоть Адама. Конструкция “по образу и подобию” моделирует целое (Бога), создание от целого мужчины и женщины (семьи), обьеди­не­ние двух в целое (в синтетический образ человека), а также передача данного завета человеку по за­ве­щанию и его познание завета. Семья или человек - это божественный продукт и однов­ременно заве­щание Бога – Творца, без которого не может быть семьи, жизни и света, а без семьи, жизни и света – Бога, источника и хранителя этого завета.

                                  а

   б     в 
Рис. 21. “Встречи треугольников” по мотивам армянских наскальных рисунков (а). Рельефные изображения двух треугольников на могильной плите монастыря (б), а также  льва над воротами храма (в) 1216 -1228 гг. Сюник, Гандзасар (арм. Գանձասար, досл. “гора сокровищ”)

 

  а   б    г                      
Рис. 22. Встреча двух треугольников в виде цифры восемь, как символ бесконечности. Наскальный рисунок из Армении (а). Рельефное изображение двух треугольников  в центре ромб с птицей. Имеется множество растительных орнаментальных мотивов (б). В круг вписана семиконечная звезда символизизирующая бесконечный цикл (г). Его внутренний круг состоит из стилизованного равноконечного креста. Этот символ является абстрактным архетипом мотива представления единого целого, находится у средневековой церкви Бужакан, Армения 

 

 а     б     
Рис. 23. Встреча стилизованных треугольников, вписанных в солнечный круг в “плоть” круга - Отца, в центре изображения плод. У круга по периметру четыре маленьких плодов. Средневековая церковь 12 апостолов, Карс (а). Скрученная линия, обьединяющая две спирали (жизни и смерти, духовного и ма­те­риаль­ного), средневековая церковь, Ани (б)

 

Таблица 1

Артефакт с изображением встречи двух треугольников  в солнечном круге с плодом, Урарту, 11-7 вв.  до н. э.
Khatchkar incorporated in the walls of the church of Khzapavra, XV cent, Javakhk	Союз Космический Монастырь Хоракерт, 13в.
Гошаванк	а     б Lousavorich Church, the tympanum of the western portal (а). Иллюстрация с армянской средневековой рукописи (б)
	Церковь Дехцут
Шестиконечная звезды Церковь Гагикашен, Ани	Каравансарай, Зор, Ани	Каравансарай, Зор, Ани
http://www.pbase.com/ Цитадель Паласе, Ани	Ани	Aya Sofya ablutions fountain, Istanbul http://www.pbase.com/

 

Приведенные иллюстрации памятников изобразительного искусства доистори­чес­кого, наскального, урартского и средневекового периодов Армении  (таблица 1) свидетель­ствуют о генеологии, происхождении, развитии и трансформации архаичного мотива “встре­ча двух треугольников”. Авторы убеждены, что данный мотив характерен армянскому стилю. Его истоки лежат в архаичнойкультуре жителей Араратских горах. Армянский стиль мотива “встреча двух треугольников” в изобразительной традиции был передан или заимствован соседними культурами и после геноцида армян “национализирован”.

Армянские мастера имплементировали элементы данного мо­ти­вы в орнаментику захватчиков: Ассирии, Вавилона, Шумера, Египта, Хеттии, Персии, Византии и Османской империи. На их основе формировались изобразительные традиции индоевропейской и не индоевропейской культур, в частности, семитской, еврейской и турецкой культур. Как символ силы, победы и одновременно символ Небесного Отца и власти, покровительства, щита и оберега является подлинно Араратским творением, документальным свидетельством которого является наряду с архаичными наскальными рисунками армянский эпос “Давид Сасунский”, где описана история об отцовском обереге, щите, символе победоносца, “патеразма хаче” Давида, сына Мгера («па» - «тер» - «разма» - Отец, Творец, битва, война, «Мец» «Гера» (Hera) – большого Отца, то есть Отцовского креста). Логика изобразительной семантики образа хача (креста) адекватна содержанию его лингвистической трактовки. На армянском “крест” выражается словом “хач”. Армянский хач (крест) есть первоисточник, оригинал идеи креста, его визуального сотворения и происхождения названия символа. Крест или звезда Давида не могли быть символами, сотворенным иудеями или евреями. Они были символами, которые им удалось сохранить и применить. Архаичный Крест был изначально символом жизни, древа жизни, образом сына, Отца, Бога, власти и щитом покровительства. Настало время вернуть то, что принадлежит его исконным авторам, создателям (правооб­лада­те­лям) и считать крест, звезду или щит (“патеразма хач) исконно армянским символом, Крестом Армянского Давида. 

 

Могендовид

 

По традиции Звезда Дави́да (ивр. Маге́н Дави́д, “Щит Давида”; в идише произносится могендо́вид) - древний символ, эмблема в форме шестиконечной звезды (гексаграммы), в ко­торой два равносторонних треугольника наложены друг на друга: верхний - вершиной вверх, нижний - вершиной вниз, образуя структуру из шести равносторонних треугольников, при­соединённых к сторонам шестиугольника.

Гексаграмма считается интернациональным символом весьма древнего проис­хож­­­де­ния. Он известен, начиная с бронзового века (конец 4 – начало 1 тыс. до н. э.). Исполь­зовался в декоративных и магических целях у многих народов, в частности семитов Месопотамии и кельтов Британии. Этот знак известен в Индии, как Анахата или Анахата-чакра и исполь­зо­вался задолго до того, как появился в Европе (ср. Анахата с арм. Анахит, Anahit или Астхик). Изначально гексаграмма не имела отношения к иудаизму. На Среднем и Ближнем Востоке она была символом культа богини Иштар (Астарты или Астхик (звездочка), или невесты Ваагна в Арме­нии). Гексаграмма или шестиконечная звезда изображена на стеле Иштар, богини утренней и вечерней звезды  (The Kurkh Stela. The British Museum. “...the six-pointed star of Ishtar, goddess of the morning and evening star”), http://www.britishmuseum.org­/research/se­arch_the_collection. На армянском “курк” озна­чает идол. Самое раннее упоминание названия “Маген Давид” (“щит Давида”), по мнению иссле­до­вателей, восходит к раннему средневековью - эпохе вавилонских гаонов (впервые оно встречается в талмудической литературе как одно из имён Бога).

Существуют различные версии происхождения названия символа, от связывающих его с легендой о форме щитов воинов царя Давида до возводящих его к имени лжемессии Давида Алроя или талмудическому обороту, обозначающему Бога Израиля. Известен вариант под именем “Печать царя Соломона”. С XIX века Звезда Давида считается еврей­ским символом. Гексаграмма трактуется как соединение и соче­тание двух начал: мужского (треугольник с “широкими плечами”, направленный вер­шиной вниз) и женского (треу­голь­ник, направ­лен­ный вершиной вверх). В древности счи­талось, что Маген Давид олицетворяет все четыре первоосновы: треугольник, обращённый вверх, символизирует огонь и воздух, другой треугольник, обращённый вниз, символизирует воду и землю. По другой версии, верхний угол треугольника, обращённого вверх, символи­зирует огонь, два других (левый и правый) - воду и воздух. Углы другого треугольника, обращённого одним из углов вниз, соот­вет­ствен­но: милость, мир (покой) и благодать. По другой трактовке, шестиконечная Звезда Давида символизирует Божественное управление всем миром: землёй, небом и четырьмя сторонами света - севером, югом, востоком и западом. Маген Давид также трактуется как сочетание небесного начала (макро­косма), которое стремится к земле, и земного начала (микрокосма), стремящегося к небесам. Согласно Каббале, Маген Давид отражает семь нижних Сефирот. Каждый из шести треуголь­ников и шестиконечный центр символизируют одну из Сефирот. Согласно трактовке раввина Элиягу Эссаса, этот знак символизирует 6 дней творения и отражает модель мироздания.

Звезда Давида изображена на флаге Государства Израиль и является одним из основных его символов. Шестиконечные звёзды также встречаются в символике других го­сударств. Широкое распространение маген-Давида в 19 в. объясняется специалистами стрем­ле­нием евреев найти простой символ иудаизма, аналогичный кресту христианства. ОДНАКО дан­ный символ и крест не противоречат друг другу. Первый является логическим продолжением второго. Они семантически и структурно взаимосвязаны и являются цельным и неделимым с точки зрения когнитивной логики универсальной моделью познания картины мира. Они отражают процесс эволюции архаичного мировоззрения из единого корня, следы ко­торого сохранились в устном предании хачапаштов (крестопоклонников), описанном в армянском эпосе Давид Сасунский в виде символа силы, власти, оберега, щита - Отцовского знака - “патеразма хач”.

Щит Давида не мог возникнуть сам по себе, без предыстории, без прототипа, без трансформации архетипа ранней идеи. Он отражает этап эволюции мышления и развивает идею креста. Ипостаси креста и щита находятся одна в другой взаимно, чтобы не ввести множества. Иудаизм существовал задолго до появления христианства. Однако идея о кресте была рождена и отражена в наскальном искусстве (см. часть 1 статьи) задолго до появления иудаизма. Иудаизм не был единственной монотеистической моделью духовного описания картины мира. Монотеи́зм (букв. «единобожие» - от греч. - один, θεος – Бог, ср. с арм “Тэр” – Бог или “аствац”) - религиозное представление и философское учение о едином Боге (в про­тиво­положность политеизму, идолопоклонству и язычеству).

В монотеизме, в узком понимании теизма, Бог персонифи­ци­руется, то есть является определённой «личностью», как, например, в древнеармянском мифе о первочеловеке, драконоборце Ваагне. Монотеизм характерен для авраамических религий (иудаизм, христианство, ислам), но представлен также в философии индуизма, в сикхизме, в других религиях. В монографии “Каменная летопись цивилизации” на основе когнитивного сравнения композиций наскального искусства Армении и соответствующих лингвистических моделей авторы обосновали, что развитие образного, визуального и анали­тического мышления у творцов наскальных рисунков характеризуется высокой познава­тель­ной способностью. Творцы наскальных рисунков обладали не только речью (А. Степанян, Г. Ваганян), но претендовали на авторство монотеистического представления учения о едином Боге (Силе, Творце и его Сыне). У евреев нет опыта архаич­ной традиции, охватывающей все этапы визуальной ком­му­ни­кации (наскальное и орнаментальное искусство, рисунчатое письмо, идеограммное письмо, иероглифическая система письма, клинопись). В отличие от них предки армян оста­ви­ли ми­ру не только огромное наследие наскальных рисунков в Араратских горах, соответ­ствующие зна­ния, символическим языком выраженное мировоз­зрение, в том числе, религиозное, но и иллюстрированную энциклопедию богатого по содер-жанию и форме культурного нас­ледия. При этом архаичный миф о рождении Ваагна подтверждает существование моно­теисти­ческой рели­гиоз­ной модели у предков армян - хачапаштов. Аспекты монотеизма выявлены в истории древних ближневосточных религий, начи­ная с бронзового века: введение монотеистического культа Атона в Египте фараоном Эхна­тоном, почитание Мардука в Вавилоне и Ахура Мазды в зороастризме. Однако ученые упорно молчат о монотеистическом почитании Ваагна в Армении, Грузии и в других странах, приписывая ваагнопочитание периоду идолопоклонства и язычества. Учеными не доказан факт, что армянское язычество сфор­мировалось не в результате исторической деградации идеи единобожия, ликвидации традиций хача­паш­тутюна. Согласно эпосу “Сасунци Давид” островки хача­паш­ту­тюна сохранились только в Памбаке (Армения) и в Иерусалиме. Та­ким образом, подчеркивается слитность, единство пространства когда-то господ­ствую­щего монотеистического духовного почитания (где еще не были зачаты тезисы иудаизма), ко­торое было ликвидировано под воздействием идолополитеизма отсталых в культурном разви­тии захватчиков: древних египтян, семитов, аккадцев.

 “Итак, мы называем ипостаси (Св. Троицы) совершенными, чтобы не ввести сложности в Божеское естество, ибо сложение - начало раздора. И опять говорим, что три ипостаси находятся одна в другой взаимно, чтобы не ввести множества и толпы бо­гов. Исповедуя три ипостаси, признаем несложность и неслитность (в Божестве); а испо­ве­дуя, что эти ипостаси единосущны одна другой, и признавая в них тождество воли, действия, силы, власти и, если можно сказать, движения, мы признаем их нераздельность и то, что Бог есть един; ибо Бог, Слово и Дух Его истинно один Бог” (Св. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. - Москва, 1992).

Благодаря идеям Н. Марра, авторы выявили, что в армянском языке имя Ваагн имплементирует, исповедуя три ипостаси, которые единосущны одна другой, и признавая в них тождество воли, действия, силы, власти и, движения, их нераздельность и то, что Бог есть един; ибо Бог, Слово и Дух Его истинно один Бог (“Бан - Ван – Ваагн – единородный). Громовержец и драконоборец, спаситель человечества и мира, освободитель вод Ваагн становится архаичным прототипом Иисуса Христа”). Слово «Аллах» в мусульманской каллиграфии (Хафыз Осман, XVII век) представлено в виде изображения, в котором можем идентифицировать знаки, схожие в той или иной мере символам Ваагна. Там есть знаки похожие на букву «а» маленькую (с «ա» которой начинается армянский алфавит, слово «аствац» - Бог (или «аствац» - это данное или созданное бо­гом. Ваагн сотворен единым Творцом), а также на троицу, трезубец в виде  человека с подня­тыми к небесам (к единому Отцу) руками; а также на восьмилепестковую розетку. Ученые считают, что ислам был полностью заимствован из более ранних религий - иудаизма и христианства. Мусульмане считают, что ислам относится к авраамическим рели­гиям, происходя из общей древней традиции, восходящей к Аврааму. Мухаммед (Магомет) утверждал, что вера, которую он провозгласил, есть ни что иное, как чистейшая рели­гия Авраама, впоследствии искажённая как иудеями, так и христианами (Васильев Л.С. «История религий Востока» Глава 8. Ислам: возникновение и распростра­нение, http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Relig/Vasil1/40.php). Считается, что все авраами­чес­кие ре­ли­­гии произошли от монотеистической древнееврейской веры. Это мнение уже устаревшее. По мнению авторов до монотеистической древнееврей­ской веры существовала хачапаштутюн, в которую уверовали когда-то и предки армян, и пред­ки евреев. Кстати, после уничтожения последних островков хачапаштутюна в иудаизм уверовала и часть армян, которая не смирилась с идеями идолопоклонства. Древне­ев­рей­ская вера, на наш взгляд,  зародилась под влиянием хачапаштутюн, когда просвященные пред­ки Ав­ра­ама, родом из Арарат­ских гор, сохранив и переняв традиции соседей, ванских ар­мян, дви­ну­лись на территорию Егип­та (и соседних стран)  с началом гиксосских походов. Об этом свидетельствует множество идей и символов, заимствованных из более архаичной идеологии хачапаштов.

Таким образом, идеи знака Ваагна и его щита (прототип могендо́вида) были сохра­нены евреями и впоследствии имплементированы в идеи щита Давида. Он стал главным символом иу­да­изма, анало­гич­но кресту (знаку Отца, Бога и его сына), который еше в доисто­ри­чес­ком христианстве (хачапаштутюне) был основным символом. Главные символы иуда­из­ма и христианства основаны на традициях протоармянской визуальной культуры периода ха­ча­паштутюна. Они были созданы впервые в Араратских горах.

 

           

Рис. 24. Solomon's Seal on a stone from arch of a 3 - 4th century synagogue in the Galilee. Шестиконечная звезда на камне из синагоги в Капернауме. Маген Давид на древнейшей копии масоретского текста Торы, Ленинградский кодекс, 1008 г. Tile assemblage, first half of 13th century; Seljuq, Anatolia. Флаг сионистского движения и Израиля

 

Армянский знак “патеразма хач” основан, по мнению авторов, на архаичной модели мироздания. Она связана с рождением на шестой день после Творения драконоборца Ваагна, символа связи, союза Небесного Отца, Небесного дома, горы или вершины (Небесного треугольника), с вершиной Земного треугольника, с Земным миром, с зем­ной горой, с Масис (мать - “ма”, гора – “сис”, вершина). Этот архаичный мотив, став религиозной традицией, отразился в библейских мотивах рождения и сотворения. Райский сад и первочеловек (Адам) были сотворены в Араратских горах, следовательно, вполне вероятно, что знак или щит Давида мог быть впервые сотворен в тех же горах до “изгнания” или исхода в результате природной катастрофы, извержения вулканов и землетрясений. Почему он не мог быть создан и использован как оберег (щит) Отцом Давида Сасун­ского? Почему именно на армянском он называется “патеразма хач”. Крест, как олицетворение мужского начала, как образ  божественного Ваагна  (прямой крест) и олицетворение плодородия в виде армянской Астхик  (“звездочка”) в форме косого креста, логично и непосредственно трансформируются в идею и композицию восьмиконечной звезды, в символ семьи человеческой, созданной Творцом по своему образу и подобию.  

Дальнейшее развитие основополагающей идеи в союз двух треугольников имеет следующую трактовку. Треугольник, направленный остриём вверх: вер­хняя точка указывает на Всевышнего (Небесного Отца) и что Он - един. Острие второго треугольника направлено вниз к плодоносящей Земле. Два треуголь­ника являются символом цели существования не столько человека (мужчины и женщины), сколько цели существования и обьединения двух домов, духовных и материальных, двух племен, народов, наций сот­ворённого мира.

 

Шестиконечная звезда в символике других стран

 

Государственные символы США, например, Большая печать США (в её первой версии), содержат шестиконечную звезду в разных модификациях. Шестиконечные и шестилучевые звёзды включены в гербы немецких городов Шер, Гамбург и Гербштедт (последняя представляет собой классическую Звезду Давида), а также украинских городов Полтавы, Тернополя и Конотопа. Источник: Ури Офир. Еврейское происхождение Маген Давида  (иврит). Moreshet.co.il, http://moreshet.co.il/UploadFiles/magenew.doc.

В 1822г. семейство Ротшильдов, получив дворянский титул от австрийского императора, включило маген-Давид в свой фамильный герб. С 1840г. Г. Гейне начал ставить маген-Давид вместо подписи под своими статьями в «Аугсбургер алгемайне цайтунг». Таким образом, когда маген-Давид был принят в качестве символа сионистского движения (на первом же выпуске сионистского журнала Т. Герцля «Ди Вельт» был изображен маген-Давид), он был уже широко распространен и признан в качестве еврейского символа. Ф. Розенцвейг в книге «Звезда спасения» (1921) трактовал маген-Давид как символическое выражение своих философских идей о смысле иудаизма и отношениях между Богом, человеком и миром, http://www.eleven.co.il/article/11098. Превращение маген-Давида в клеймо, сопровождавшее миллионы евреев на их пути к уничтожению, придало этому символу новый смысл - единства страдания и надежды. Государство Израиль, стремясь избрать в качестве герба наиболее древний и аутентичный символ еврейства, остановило свой выбор на меноре, однако поместило маген-Давид на национальном (ранее сионистском) флаге (Электронная еврейская энциклопедия).

 

Рис. 23б. Книга, записанная сирийским письмом «серто» с изображением различных крестообразных, свастических и восьмиконечных знаков и солярных символов (сточник Википедия). В основе сирийского языка - арамейский диалект города Эдессы, который был важным торговым и политическим центром, начиная с конца II в. до н. э.

 

Менора

 

Менора - символ света, веры и надежды. В его миссии - сохранение веры в спра­вед­ливость. Менора в иудаизме символизирует: божественный свет, мудрость, защиту, возрождение, жизнь, преемственность, чудо. Идеи древа жизни, древа познания добра и зла, а также восьмиконечной звезды созвучны, инвариантны идее иудейской меноры. Мено́ра (ивр. менора́, букв. “светильник”) - золотой семиствольный светильник (семисвечник). Менора имела семь ветвей, заканчивающихся семью светильниками, орнаментированными в виде золотых цветков. Семиконечный подсвечник, по мнению авторов, имплементирует и развивает идею древнеармянской восьмиконечной фигуры креста. В настоящее время МЕНОРА (наряду с маген-Давидом) - наиболее распрос­тра­нен­ная национальная и религиозная еврейская эмблема. Она служит основным элементом герба Государства Израиль. Однако в Израиле не смогли найти прототип Меноры, который согласно библейскому тексту был сделан по образцу, показанному на горе (то есть по наскальному рисунку). “…Смотри же, и сделай их по образцу, какой тебе показан на горе”. (Исх.25:31-40). Его образ был перенят евреями, которые сделали светильник из золота. Следовательно, до появления технологии плавки золота древними евреями архаичный прототип образа ими не использовался, не входил в религиозную традицию. По предположению археологов, начало системной добычи было положено на Ближнем Востоке, откуда золотые украшения поставлялись, в частности, в Египет. В Египте в гробнице королевы Зер и одной из королев Пу-аби Ур в Шумерской цивилизации были найдены первые золотые украшения, датируемые III тыс. до н. э. Следы развития металлургии можно отследить во многих прошлых культурах и цивилизациях Среднего и Ближнего Востока, древнего Египта и Анатолии (Турция), Араратских гор (Армения) и т. д. Латинское aurum означает «жёлтое» и родственно с «Авророй» (Aurora) - утренней зарёй (восходом Солнца или Ваагна и появлением утренней звезды Венеры или Астхик по армянской традиции). «Золото» санскр. hiranyam, авест. zaranya, осет. zærījnæ, также санскр. hari «жёлтый, золотистый, зеленоватый», на арм. «зард» украшение, «зардонк» пробуждение, «зардавест» орнаментальное искусство.

По апокалиптическому видению Св. Иоанна Богослова: “…и обратившись, уви­дел семь золотых светильников и, посреди семи светильников, подобного Сыну Чел­о­ве­ческому… Он держал в деснице своей семь звёзд…Тайна семи звёзд, которые ты ви­дел в дес­нице Моей, и семи золотых светильников есть сия: семь звёзд суть ангелы семи церквей; а семь светильников, которые ты видел, суть семь церквей”. - Откр. 1:12-20. “…и семь светильников огненных горели перед престолом, которые суть семь духов Божиих…” - Откр. 4:5. Данная история напоминает рождение огнеокого Ваагна – Сына Человеческого, который как символ креста имплеметирован в образ светильника (восьмиконечной звезды). Крест является ключом, раскрывающим тайну семи звезд.

Древняя модель мира включала в себя семь небес, состоящих из семи планет и семи сфер. Еврейский философ Филон Александрийский придерживался подобной модели и утверждал, что семь планет - это высшие небесные объекты, доступные восприятию наших органов чувств, что золото меноры и свет меноры символизируют Божественный свет или Логос (Слово), ср. с арм. словами бан, ван, ванк, аван, иванд. Армянский Ваагн и есть Божественный свет или Логос (Слово). “Светильник, состоящий из семидесяти составных частей, напоминает знаки, через которые проходят планеты, а семь светочей на нем указывают на течение планет, которых также семь”. Ветви меноры напоминают дерево и, таким образом, символизируют Древо Жизни.

 

а   б   в   гд е

Рис.25. Наскальный рисунок мотива древа жизни, прототип меноры (а), Армения. Фигура божества - древа жизни (б), 2 тыс. до н.э., ГМИА, обнаружен при раскопках на Кармир-Блуре, Музей “Сардарапат”. Образец каменного идола, Музей “Эребуни” (б), Армения. Символ троицы (трезубца - безглавого тела Сына Человеческого с приподнятыми руками) - знак царской власти в образе дерева жизни (в). Надписи на арамейском языке. Граничный камень из Армении (г). Мотив дерева жизни с изображением солнца и растительных элементов – аналог восьмикрылого креста (д), Урарту, 11-7 вв. до н.э. Монета (Матитьягу) Антигона II последнего царя Иудеи (е) из династии   Хасмонеев (37г. до н.э.)

 

а  б   в    г  д  

 

Рис.26. Фрагмент наскального рисунка (а), Армения. Ваагн и Астхик сидят на тронах у древа жизни, прототипа меноры (б), музей Анатолийских зивилизаций. Древо жизни,

менора, Крест, св. Эчмиадзин, Армения. Менора (г, д), Израиль

 

        

Рис. 27. Тапанакарер (могильные камни), Маргаовит гюх, средневековая Армения

 

Начиная со II века менора становится опознавательным символом иудаизма. В иудаизме, как и в христианстве, свече придаётся особенное значение, как сказано: «Душа человека - светильник Господень»  (Прит.20:27). Менора была единственным предметом храмовой утвари, который был сделан из единого куска золота. Долгое время учёные сомневались в том, что описание меноры принадлежит эпохе не ранее V или IV веков до н.э. Древнее происхождение ме­но­ры не оспаривается. В Каппадокии были найдены ассирийские печати с изображением светильника с семью разветвлениями. Семисвечники были обнару­же­ны при раскопках древних святилищ Си­рии и Ханаана, (главным образом - в слоях, относящихся к XVIII-XV вв. до н.э.), а также в Армении, в Мецаморе 5-4 тыс. до н. э. Однако это бы­ли глиняные светильники с семью углублениями для фитилей, либо с семью чашечками.

Свечи используются в религиозных церемониях различных верований. Их использование восходит к древней форме языческого мировоззрения, выражавшегося в уважительном отношении к огню, солнцу. «Свечи церковные - принадлежность богослу­жения, восходящая к древним представлениям об очистительной силе огня» (Христианство: Словарь / Под ред. Л. Н. Митрохина. М., 1994. стр. 411). Свечи используются для выражения покло­нения Богу, как символ божественного света. «По традиции, заимствованной у языч­ни­ков, иконы украшали цветами и возжигали перед ними светильники, по-гречески - лампады» (Кузищин В. И. История Древнего Рима. М.: Высшая школа, 1993. стр. 273). Первоначально в алтарях древних христианских храмов возжигали две свечи как символ двух естеств во Христе. Постепенно при формировании алтаря по подобию Скинии на престол стали ставить семисвечник, подобный меноре.

 

Генеология символики Св. Георгия

 

     

 

Рис. 28. Фрагменты трансформации мотива борьбы героя с небесными

змеями, драконами и быками. Поединок свастикообразного героя с небесным быком.   

 

 а   б    в   г

            Рис. 29. Рельеф с изображением сцен сражений (а). Святой Георгий и дракон, намек на священный обряд первичного убийства, церковь Св. Креста, Ахтамар, озеро Ван. Св. Георгий и дракон (б),  Ереван, рукопись,  Евангелие, 14 в. Святой Георгий вместе с Богородицей как небесный покровитель Грузии (в). Является у грузин самым почитаемым святым. Георгиевский крест присутствует на флаге грузинской церкви. Впервые он появился на грузинских знамёнах при царице Тамаре.
Святой Георгий с житием. Византийская икона (г).

 

Крест Святого Георгия

 

Крест Святого Георгия является одной из первых известных эмблем Англии. Он стал английским символом в Средневековье, во время Крестовых походов, когда освобождали христианские по культуре и вере земли (в том числе армянскую Киликию). Крест Святого Георгия рожден древнеармянской традицией. Вариант этой традиции англичане  приспо­со­били к основанию своей эмблемы. Одним из самых известных посмертных чудес святого Георгия является убийство копьем змея (дракона), опустошавшего землю одного языческого царя в Бейруте. Как гласит предание, когда выпал жребий отдать на растерзание чудовищу царскую дочь, явился Георгий на коне и пронзил змея копьем, избавив царевну от смерти. Явление святого способствовало обращению местных жителей в христианство. Это сказание часто толковалось иносказательно: царевна - церковь, змей - язычество. Также это рассматри­вает­ся как победа над дьяволом - «древним змием» (Откр.12:3; 20:2). Существует вариант описания данного чуда, относящегося к жизни Георгия. В нём святой покоряет змея молитвой, и предназначенная в жертву девушка ведёт его в город, где жители, видя это чудо, принимают христианство, а Георгий убивает змея мечом.

 

     а   б

Рис. 30. Святой Георгий убивает змия и спасает дочь императора (а).

Св. Георгий и дракон (б), Паоло Уччелло. Paolo Uccello http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/d/d0/Paolo_Uccello_050.jpg

                                   

Георгий считается покровителем воинов, земледельцев (имя Георгий происходит от греч. γεωργός - земледелец) и пастухов, а в ряде мест - путешественников. В Сербии, Бол­гарии и Македонии верующие обращаются к нему с молитвами о ниспослании дождя. В Грузии к Георгию обращаются с просьбами о защите от зла, о даровании удачи на охоте, об урожае и приплоде скота, об исцелении от недугов, о чадородии. В Западной Европе считается, что молитвы святому Георгию (Джорджу) помогают избавиться от ядовитых змей и заразных болезней. Святой Георгий известен исламским народам Африки и Ближнего Востока под именами Джирджис и аль-Хадр. На Западе Св. Георгий – покровитель рыцар­ства, участников крестового похода. Со времён Дмитрия Донского считается покро­вите­лем Москвы, поскольку город был основан князем Юрием Долгоруким. Изображение всадника, поражающего копьем змия, с рубежа XIV-XV веков появляющееся в московской геральдике, в народном сознании воспринималось как образ святого Георгия; в 1730 г. это было закреплено официально.

           а  б

Рис. 31. Флаг династии Рубинидов и гербы Армянской Киликии (а), http://goldarms.narod.ru/opus3.htm, герб  династии Ротшильдов (б)

Канфар (рис. 32г) - древнегреческий сосуд для питья в форме кубка с двумя верти­каль­ными ручками. На нем изображена восьмиконечная звезда Ваагна и Астхик, которые находятся под покровительством двух правовращающихся свастик. Огромная небесная змея символизирует небесные воды. Свастики украшены символами воды и двуглавых гор (возможно горы Арарат). Из канфаров пили греческие боги. Нередко канфар использовался для жертвоприношений или как предмет культа. Современный герб Еревана (рис. 32б) разработан в 1995 году. “На пьедестале с надписью “Ереван” изображен лев со скипетром, являющимся символом власти. Над головой льва корона в виде “древа жизни”, на груди символ вечности и изображение горы Арарат.

   а    б   в   г

Рис. 32. Флаг армянской династии Арташесянов (а) с восьмиконечным крестом, с орлами - покровителями (2-1 вв. до н.э.). Гербы Еревана (б) и Москвы (в). Канфар с восьмиконечной звездой, с символами плодородия, свастиками - покровителями и с огромной небесной змеей (г). Two swastikas on an ancient Greek Kantharos, Attica, ca. 780 BC. It is displayed at Staatliche Antikensammlungen

 

Герб окружен голубой каймой. Использованы абрикосово-бронзовые цвета”. На гербе изображён дракон, а не змий. В геральдике принято считать, что змий - отрицательный персонаж, а дракон - положительный, различаются по числу лап: две - у дракона, четыре - у змия.

Генеология символики флага Великобритании

Прямой широкий крест «крест Св. Георгия» является символом Англии, покровителем которой являлся Св. Георгий. Флаг символизирует объединение регионов Великобритании. Белый косой крест «крест Св. Андрея» – символ Шотландии. Поверх белого диагонального креста был помещен символ Ирландии – красный диагональный крест («крест Св. Патрика», покровителя Ирландии). Два королевства объединились, и возник Союзный флаг, на котором были изображены красный георгиевский крест и белый андреевский крест на синем поле. На шотланд­ский флаг святого Андрея (белый косой крест на синем фоне) был наложен английский флаг святого Георгия (красный крест на белом фоне), (источник Википедия). Этот флаг про­существовал до 1801 г., в дальнейшем после присоединения Ирландии на нем поя­вил­ся крас­ный крест Св. Патрика, и таким образом сформировался современный флаг Вели­ко­­бри­тании (рис. 33б). Св. Андрей Первозванный – один из ближайших учеников Христа. По легенде, он пропо­ведовал христианство балканским и причерноморским народам и был распят на косом кресте (в форме буквы Х), с тех пор называемом Андреевским крестом. Белый крест, расположен­ный по диагоналям синего полотнища, превратился в национальную эмблему Шотландии.

 

   а  б в      

Рис. 33. Восьмиконечные каменные кресты на ступеньчатой горе, Гарни и Гегард (а), Армения. Современный флаг Великобритании (б). Алгоритм трансформации символики флага Великобритании (г), http://commons.wikimedia.org/

 

На рис. 33в изображен алгоритм трансформации символики флага Великобритании. На рис. 34 представлены изображения архетипов союза двух крестов - прямого и косого на различных артефактах каменной культуры Армении.

В Древней Индии восьмилучевая звезда (сочетание прямого и косого крестов) была символом соединения мужского и женского начал, созидающих жизнь. На рисунках 33-35 изображены различные рисунки восьмиконечных крестов, которые найдены в Араратских горах (в период Урарту) и в современной Армении.

 

 а  б  в  г  д
Рис. 34. Вишапакары с восьмиконечными крестами (а,б), монастырь Улгуни, Армения. Цветная росписная орнаментика периода Ванского царства, Урарту (в), крепость Эребуни, Армения.  Центральное место в композиции занимает  восьмикрылый крест (с комбинацией двух красных и синих восьмилепестковых розеток,  символизирующих единство, союз двух начал (в). Восьмикрылый крест внутри четырехуглового дома с шарами – символами плодородия находится под покровительством, охраной львов. Восьмиконечный

армянский христианский крест, Эчмиадзин, Армения  (г).

Восьмиконечный армянский кресткамень (д)

а      б

Рис. 34а. Языческая символика с изображением прямого и косого крестов. Символ бога солнца Ашшура и бога луны Сина в Месопотамии (а). Символ бога Солнца Ашшура в Ассирии (б), источник Википедия

На рисунке 34а,б изображена языческая символика - стилизованный восьмиконечный крест в солярном круге Отца с плодом в центре, как единство троичной основы жизни (Отца, Сына и Невесты).

Смешение мужской и женской ролей приводит к разрушению образа Божьего,

или троичной основы жизни

 

Наталья Тер-Григорян Демьянюк в своей оригинальной и чрезычайно интересной работе отмечает, что смешение мужской и женской ролей приводит к разрушению образа Божьего, или троичной основы жизни. “Таким образом, становится ясно, что под таинством Святой Троицы следует понимать союз двух лиц, которые в своей разности составляют один образ, обладающий головой (соответствующей Богу как Отцу и Жениху) и телом (соответствующим созданию как Сыну и Невесте)”. На наш взгляд, Ваагн и Астхик были созданы как Сын и Невеста Сына (ср. также Ван и Ан, Арамазд и Анаит). Иными словами, отцовство и материнство человеческое – это аналогия отцовства божествен­но­го, а их дети – это аналогия отцовства первочеловека, драконоборца, победоносца Вааг­на.

            Согласно Иоанну Павлу II-ому, мужчина и женщина, оба они вместе составляют Невесту Божью, как и все мы, ибо, как он отмечает, «все существа человеческие – мужчины и женщины – призваны быть «Невестой» Христа, искупителя мира. Таким образом, «быть невестой» и, следовательно, «женское» превращается в символ всего «человеческого»; согласно апостолу Павлу: “Нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал 3,28)”, с.101.

            В мифологическом мотиве Ваагн – спаситель мира, человечества и, естественно, все мы в нем, в Ваагне. Образ Астхик в виде косого креста и образ Ваагна в виде прямого крылатого креста в едином и бесконечном круге в форме восьмиконечного креста предствляют символ божественного, всего человеческого. Этот универсальный, инвариан­тный уди­ви­тель­но информативный и информоемкий символ отра­жает иден­тич­ность содер­жания и формы других архетипов. Именно в круге вечности, по мнению авторов, и по убеждению Натальи Тер-Григорян Демьянюк, обра­зы муж­чи­ны и женщины вместе, в единстве представляют образ единого Бога - творца и родителя, Отца, Сына и Невесты, как ма­теринское место зачатия и рождения - в виде круга бесконечного, как пространства единства троицы, связь и таинство отцовства и материнства.

            В одном евангельском диалоге, который Иоанн Павел II-ой цитирует, Иисус  показывает связь и таинство отцовства и материнства -  это, когда на обращённые к Нему слова одной жещины из народа, сказавшей: «Блаженно чрево, носившее Тебя и сосцы, Тебя питавшие!», Он отвечает: «Блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его». (Лк 11, 27-28). Наталья Тер-Григорян Демьянюк считает, что отцовство земное является символом совершенно другого типа отцовства, а земное материнство является символом совершенно другого типа материнства, которым является материнство небесное, связанное с вечной жизнью, где, как говорит Христос, нет ни мужчины, ни женщины как таковых, а есть человек, состоящий из мужчины и женщины, так же как и Сын в составе Троицы, Сын, который заключает в себе как Сына, так и Дочь. И как земля для солнца, так и человек для Бога представляет собой лишь место и инструмент для Божественной деятельности – в миссии спасении мира (природы, земли, животного и растительного мира). И в этом участии в Божественной жизни заключается единственное условие вечной жизни для человека, рожденного от Сына и Невесты, от Ваагна и Астхик. В рассмотренной композиции становится ясной роль и структура Троицы, ее формы в виде Отца, Сына и Дочери (Невесты). Мужчина в физическом плане является сеятелем (отражено во многих образах наскальных рисунков Армении) и в плане духовном соответствует Творцу, Отцу, Жениху, а женщина же в физическом плане является местом для зачатия, Земле, а в плане духовном соответствует творению, Невесте.

На гербе Грузии изображён геральдический щит красного цвета с Георгием Победоносцем, поражающим змия. В геральдике используется георгиевский крест - прямой красный крест на белом поле. Он представлен на флагах Грузии (рис. 35а), на флаге и гербе Милана (рис. 35б,г).

    а     б г

Рис. 35. Флаги Грузии, Милана и герб Милана

Герб и Большая печать США

            Герб или Большая печать (рис. 36а,в) США (англ. Great Seal of the United States) подтверждает подлинность документов, выпущенных правительством Соединенных Штатов Америки. Государственный секретарь США считается официальным хранителем Большой печати. Главным элементом Большой печати является обитающий только в США белоголовый орлан (американцы именуют его «лысым орлом») – символ суверенитета и могущества (рис. 36б). Он также является национальным символом США.

 

  а      б      в

 

Рис. 36. Лицевая сторона (аверс) герба США (а). Обратная сторона герба США (в)

В левой лапе орел держит 13 стрел, в правой оливковую ветвь, символизирующие то, что Соединенные Штаты Америки «хотят мира, но всегда готовы к войне». Оливковая ветвь традиционно изображена с 13 листьями и 13 оливками. Голова орла повернута в сторону оливковой ветви, что означает большее предпочтение миру, а не войне. Ветвь и стрелы также означают «державу, великую как в мире, так и в войне».    

На груди у орла щит с 13 красными и белыми полосами, верхняя часть щита синяя. Рисунок и символика щита напоминает флаг, но на гербе белых полос 7, а красных – 6 (на флаге же белых полос 6, красных – 7). Иногда на синей части щита изображают 50 звезд. Щит, несомый орланом в одиночку, означает, что американцам следует опираться только на свои собственные силы. В клюве орел держит свиток с надписью на латинском «E Pluribus Unum», что переводится как «Из многих – Один» и напоминает о возникновении государства путем объединения штатов. Изображенные в верхней части герба на синем фоне 13 звезд, расположенные в форме шестиконечной звезды (звезда Давида) и окруженные золотым ореолом и облаками, иллюстрировали мысль создателей герба о том, что новое государство, возникшее из 13 штатов, займет достойное и славное место среди государств мира, подобно созвездию на небе в солнечном круге. Звёзды расположены в рядах 1–4–3–4–1. Особенностью Большой печати США является наличие двух неодинаковых сторон, в то время, как обычно печати имеют лишь одну сторону. На наш взгляд, над головой орлана в солярном круге звёзды, распо­ложен­ные по подобию знака Давида, символизируют не-бесное покровительство над единством или союзом штатов. Мотив герба фактически пов­торяет главную идею главного изобразительного мотива древнеармянской симво­лики.  

        На обратной стороне печати изображена стоящая на поросшей травой равнине трапе­циевидная незаконченная пирамида, вершину которой венчает глаз в треугольнике. Пи­рамида состоит из тринадцати уровней. На первом уровне нанесена дата 1776 (дата провозглашения независимости США) римскими цифрами – MDCCLXXVI. Пирамида призвана символизировать строительство устойчивого и прочного здания новой нации. Есть мнение, что пирамида и треугольник с глазом взяты из масонской символики. Глаз на вершине пирамиды означает «Всевидящее Око Провидения». Надпись «Annuit Cœptis» означает «Оно (Око) благосклонно к нашим начинаниям». Глаз в треугольнике и сопро­вождающий его верхний девиз выражает надежду на божественное покровительство молодому государству и предпринятым его гражданами начинаниям. Фраза, расположенная на свитке под пирамидой гласит «Novus Ordo Seclorum» – «Новый порядок навеки». 1776 год берет­ся за начало новой американской эры. Обратную сторону печати иногда называют ее духовной стороной.  Изображение «Большой Печати США» по акту президента Рузвельта от 2 июля 1935 года было помещено на однодолларовые банкноты (рис. 37) и осталось на них до наших дней. Слева изображение оборотной стороны печати, справа лицевой стороны.

       На наш взгляд, идея пирамиды с глазом имеет отношение также с историей армянской символики, к ее древ­­ней первооснове. Пирамида как основание креста исполь­зуется в Араратских, армянских дохристианских и христианских крест-камнях, симво­лизи-рует дом, семью человеческую, а пирамида с оком -  гору Масис с божьим глазом (с оком - «ачкунк» - оком Ваагна), на божественное его покровительство не над одной нацией, а над человечеством.

Рис. 37. Однодолларовая банкнота с лицевой и обратной сторонами герба США

         Глаз в треугольнике выражает надежду на божественное покровительство государству и предпринятым его гражданами начинаниям. Две пирамиды на гербе – два дома. Один небесный, другой Земной, а око символизирует глаз победоносца Ваагна. Самое любопытное совпадение - это использование символов печати и герба на однодолларовом банкноте (рис. 37). На английском “one” (wʌn) число, означает знак числа (1), один или первый, то есть идея одного доллара как денежной единицы подчеркивает связь с сущностью миропорядка пер­во­че­ло­века. Ван в армянском мировоззрении означает имя родителя первочеловека, а таковым является Ваагн - Сын Отца (Вана). Ваагн – архетип Тристана, олицетворяет солнце. Ваагн как Сын Отца и одновременно сын человеческий (прототип Христа) рожден у озера Ван в Араратских горах.  Тристан, как и Айастан (армянское название страны Армения), олицетворяет животворящее место, материнское место, место рождения носителей идеи Трех - Отца, Сына и Невесты, идеи Троицы, троичной основы жизни. Таким образом, бог-тотем этрусков Тристан и армянский Ваагн имеют не только идеологическое, но и генетическое тождество (Н. Марр).

 

Эмблема НАТО

 

            Эмблема НАТО (белый компас на тёмно-синем фоне) 4 октября 1953 г. была принята Североатлантическим советом в качестве официального символа Североатлан­тичес­кого альянса (рис. 38). Точное происхождение данной эмблемы неизвестно. Окружность симво­ли­­зирует единство и сотрудничество (солярный круг власти), а компасная роза (равно­конеч­ный крылатый крест) - общий путь к миру, который избрали 19 стран-членов Североатлантического альянса (в том числе, мусульманские страны). Таким образом, эмбле­ма НАТО основана на идеях, рожденных в Араратский горах. Они сходны древнеармянской, урартской, древнехеттской, древнешумерской, древнеас­си­рий­ской, древневавилонской, древне­пер­сидской изобразительной символике силы, власти и победы (на Земле), как на Востоке, так и на Западе. Таким образом, действительно все новое – это хорошо забытое старое или прошлое.

     

Рис. 38. Эмблема НАТО

История о влюбленных или легенда О любви Ваагна и Астхик.

О генеалогии истории “Вас и Камин” на Востоке, а также

романа о любви “Тристан и Изольда” на Западе

                                             

“…Однако до нас дошли и более древние жемчужины яфетического поэтического наследия - история о влюбленных, некогда олицетворяющих различ­ные состояния и перевоплощения природы. Этот роман о любви приводит нас к древ­­ней первооснове ныне постав­ленного на парижской сцене “Тристана и Изольды”. Сохранившаяся и в древне­грузинском переводе старинная персидская исто­­рия о любви “Вас и Камин” на Востоке и роман “Тристан и Изольда” на Западе являются двумя ветвями общего яфети­ческого дерева.

Но речь сейчас не о сходствах, а о генеалогии самого романа. Вместе с яфетическими племенными элементами он был распространен повсюду, от Сред­ней Азии до Британских островов, в том числе, разумеется, и среди кельтов, тесно соприкасавшихся с яфетидами. И, тем не менее, этот роман является про­дуктом тоте­мического творчества двух определенных яфетических племен – глав­ным образом этрусков или пеласгов и фессалийцев или италиков. А этруски и пелас­ги - это то же самое, что урарты или рштунии. Точно так же доисто­ри­ческие пле­мена фес­­салийцев или италиков представляют собой не что иное, как “Ал-уан” или “Ал-ан” - множественное число от “ал”.

Этот роман был исконным во всех тех местах, где баски или марды вступали в прочные контакты с яфетическими племенами этрусков и италиков, то есть в пределах пеласгов и фессалийцев, или с яфетическими племенами этрус­ков и италиков Кавказа, следовательно, в среде урартов-рштуниев и албан - в Армении, где осколками того же романа являются предания об Ара и Шамирам с их псами-аралезами и даже притча “О брошенных в море бусах Шамирам”. К тому же мифо­логическому циклу относится легенда о Сатеник, царевне аланской, а знаменитый отры­вок языческого гимна

В муках родин небеса и земля,
В муках родин и море пурпурное -

посвящено именно Тристану - Ваагну, олицетворению солнца.

Река, море, вода, - естественные элементы в мифологической стихии, ибо Тристан, будучи именем бога-тотема этрусков, в обычной речи означает “солнышко”, а “исол-д” и “сартеник” являются уменьшительно-ласкательными обоз­на­чениями водной стихии. А хранителем мифологической традиции в Ар­ме­нии было, как и в Европе, действительно кельтское племя. Обитатели армян­ской области Гох-тан или Kol-ten, сберегшие это предание, представляли собой одно­именное с кельтскими и такое же яфетическое племя - хорошо известный древ­ний на­род, некогда населявший берега Черного моря”. (Н. Марр).

Согласно армянскому средневековому историку М. Хоренаци Ваагн животворящее начало (символ света, добра, солнца), освободитель небесных вод и прекрасной Астхик (символ женского начала, плодородия. В армянских наскальных рисунках, обнаруженных архитектором Суреном Петросяном (рис. 28), встречаются образы, описывающие битву Ваагна с Драконом, олицетворяющие силы добра (в форме птиц, орла) с силами зла в форме огромных змей, драконов и быков. 

 

Искусство и культура народа, пре­зи­ра­е­мо­го в логовах невежества

 

В двадцать первом веке изгнан­ного из Азербайджана, Ирака, Сирии

 и обреченного на рассеяния...

 

Великолепный знаток средневековой литературы Gaston Paris говорит: “В истории мировой литературы нет более потрясающего явления, чем то, как горсточка небольшого народа, загнанная за моря, да и там оттесненная, зажатая в уголок своих владений - речь идет об ирландцах, - покорила своей поэзией романскую и германскую Европу, одолела своих победителей и даже тех, кому само их имя было неведомо, внушила им свои идеалы, своих героев и свою музыку, в которых он находил восторг своего воображения и утешение своих бо­лей. Эта ныне мертвая мифологическая литература, породив поколения эпигонов, очаро­вала не только средние века. Современная поэзия доподлинно несет на себе печать (emprei­g­nee) ее души и обязана ей существенными своими элементами”.

Видный ученый не ошибся, однако он невольно исказил действительное положение вещей, поскольку горизонты его этнографических познаний оказались ограниченными рамками одной лишь Европы, а панораму доисторической кельт­с­кой эпохи он доводил едва до первобытной греческой древности. Кельты, осо­бенно яфе­тические кельты, были лишь хранителями этих мифологических тра­диций. “Трис­тан и Изольда” - плод трех яфетических племенных сред. Являясь яфе­ти­чес­ким наследием, эта чудесная мифология - первоначально пос­вя­щенный богам сбор­­ник гусанских песен - представляла собой картину общественных нра­вов яфетических или смешавшихся с яфетическими племенами народов. На Восто­ке это был армянский народ - такая же малая горсточка народа, также пре­зи­ра­е­мо­го в логовах невежества, десятикратно более ирландцев ограбленного и угне­тае­мо­го врагами, эксплуатирующими его животворящие руки, некогда тоже оттес­нен­но­го с родных берегов Средиземного и Черного морей в теснины, да и там загнан­но­го в дальний угол своего последнего пристанища, а в нашем двадцатом веке изгнан­ного даже оттуда и обреченного на ужас смерти и рассеяния... И он, этот “народ малый”, как скульптурно четко выразился Хоренаци об армянской на­ции, был не просто одним из наследников одной лишь яфетической мифологии - он был и есть старей­ший первовоспреемник всего рожденного общечеловеческим ис­точ­ни­ком культур­но­го наследия, верным хранителем, щедрым сеятелем и терпеливым взра­щив­а­те­лем всей совокупности этих традиций на Востоке и Западе! (Н. Марр. Армянская культура).

 

Об основании  древнейшего города Киева на Руси

 

“…Представителем поклоняющегося вишапу племени является один из трех братьев-героев, о строительной деятельности которых ценную легенду приводит Зеноб Глак. Три брата-героя - Куар, Миле и Хореан на месте города Вишап в Тар­о­не строят город Куарс. Легенда эта рождена скифской традицией. Вариант этой же легенды русские приспособили к основанию своего древнейшего города, Киева. Мы имеем в виду вклю­чен­ную в русскую летопись легенду о братьях Кие, Щеке и Хориве. Исконно яфетическое пле­мя скифов, растворившееся среди армян и рус­ских, оставило каждому из них в наследство по варианту своего древнего преда­ния. Обратите внимание и на то, что от скифской культуры дошли до нас наиболее значительные памятники, что подтверждают и раскопки в южной России”. (Н. Марр).

 

Очаг истинной культуры, выдерживающий один борьбу со всей Азией

 

Известный русский поэт, прозаик и историк Валерий Яковлевич Брюсов, в своей книге «Летопись исторических судеб армянского народа» пишет о Киликийском царстве как об одном из центров духовной жизни человечества: «Армения во второй половине средневековья сумела создать на Востоке очаг истинной культуры, выдерживая одна борьбу со всей Азией».

 

Основные выводы

 

Наскальные рисунки Араратских гор являются уникальными, неповторимыми камен­ными памятниками истории доисторической культуры – иллюстрированной энциклопедией универсального, символи­ческого моделирования и когнитивного описания эволюции позна-ния, восприятия действительности, единой картины материального и духовного, небесного и земного, растительного и животного миров, явлений и сил природы, ценностей семьи, отношений Отца, Сына, Невесты в образе Троице, небесного Бога – Бесконечного солярного круга, Большого Крылатого Креста и малого косого креста в лице пространства  единства жизни, множества живых и животворящих крестов (созданных по образу и подобию Творца). Познание жизни - древа жизни, познание добра и зла – древа добра и зла, крест, свастика, щит Давида – “патеразма хач” и восьмиконечная звезда, а также семисвечник  стали универсальными ценностями и ключевыми мотивами в различных мировых религиях.

В свете вышеизложенного наскальные рисунки Араратских гор заслуживают внимания и заботы со стороны человечества, принятия мер по сохранению и дальнейшему изучению. Наскальные рисунки Армении иллюстрируют генеологию монотеистической картины мира, от цели происхождения хачапаштутюна до язычества и христианства, от первочеловека до Ноя, от причин “изгнания” первых людей из Рая.

“Всякая вещь существует не потому, что является самодостаточной реальностью, а потому, что хотя бы разумная часть человечества признает ее и, признав, дарует право на существование. Не только все сказанное здесь, но и пути и методы, приводящие к изложенным мной выводам, все еще незнакомы европейской науке" (Н. Марр).

Рис. 39. Фрагменты энциклопедия архетипов мировой каменной символики, Бужакан, Армения

Размышления о Святой Троице согласно Хильдегарде из Бингена, немецкой святой 12-ого века
(Н. Тер-Григорян - Демьянюк)

 

Женское начало находится в кресте Сына, в теле Ваагна в образе Ан, в виде косого креста Астхик

 

Согласно Хильдегарде, Бог ещё до сотворения мира заранее образовал в своём сердце, или в своём уме определённый образ. И этот образ был человеческим. Воплотив же его, Он узнал в созданном Им человеке всё своё творение и, дунув на него, разбудил к жизни. Так проявился источник жизни – Святой Дух. А дуновением этим было слово, ибо, как пишет Хильдегарда, “Когда Бог сказал: Да будет, - тотчас же бестелесный образ, который Он раньше времён созерцал в своём предвидении, покрылся плотью» (LDO, I.I.VI (VII). Этот бестелесный образ является образом Сына, созданного раньше времён. Но как понять этот образ, в котором Бог опознал всё своё творение? Чтобы выяснить для себя этот вопрос, Н. Тер-Григорян - Демьянюк предлагает рассмотреть рисунок Хильдегарды «Макрокосмос и Микрокосмос» (рис. 40).

Рассмотрим его сверху вниз. Первое, что мы видим, это бестелесная голова, покоящаяся на другой голове, принадлежащей некоему образу человеческому. Нетрудно догадаться, что эта высшая голова символизирует высший разум и поэтому относится к Отцу, который, будучи чистым «разумом», не обладает телом и вследствие этого недвижим. Но на рисунке он представлен так, будто опирается на Сына, как бы используя его в качестве Своего тела, того самого, которое Он, по словам Хильдегарды (как бы повторяющей Платона), предвосхитил в своём уме или в своём сердце. Таким образом, Сын представляет собой, как образ Отца, так и Его мистическое тело (рис. 41). Или, как говорит Хильдегарда в другом месте: «Отец проявляется в Сыне» (Scivias II,II, p.112).

В свою очередь внутри этого предвосхищённого образа Сына мы видим человека, сотворённого по образу и подобию Отца, который в рисунке представляет, как «тело» Сына, так и весь сотворённый мир (рис. 41). Поэтому Хильдегарда говорит, что Сын в свою очередь проявляется «в рождении, т.е. воплощении твари» (Ibíd.), или иными словами, в Сотворении Мира. Не упоминая пока «механизма» или «средства» Творения (которым является Святой Дух), Н. Тер-Григорян - Демьянюк заключает, что идея создания принадлежит Отцу, а её реализация – Сыну. Итак, образ, на котором покоится голова Отца – это, по словам Хильдегарды, «Сын, предвосхищённый Отцом ранее сотворения века сего согласно Своей божественности» (Sc.II.II., p.111-112), а тот, который находится внутри этого образа, представляет собой того же Сына, но уже воплощённого во времени, - как говорит Хильдегарда: «Сын воплощённый в мире и во времени согласно Своей человеч­ности» (Íbid). Иначе, это исторический Христос, представляющий мистическое тело Отца. Эту последнюю мысль, выраженную в рисунке, Хильдегарда повторяет, описывая другое своё видение, в котором называет Отца «Главой всего.... сделавшей Христа частью своего тела» (Sc. II, III, p.122).

 

            

Рис. 40. «Макрокосмос и Микрокосмос». Отец проявляется в сыне

 

а         б            в

Рис. 41. Архетипы Отца, которые проявляются в Сыне по наскальному рисунку (а), по урартским артефактам: прорисовка Сына с поясного изображения  (б) и небесное божество на быке (в)

 

Наталья Тер-Григорян - Демьянюк отмечает, что взгляды Хильдегарды во многом совпадают со взглядами Платона. Всё вышеизложенное при рассмотрении рисунка с точки зрения Платона (см. его «Тимей») можно было бы выразить следующим образом: мир видимый (или телесный) находится внутри мира невидимого (или бестелесного), что означает, что существуют две реальности: одна невидимая, бестелесная, недвижимая, вечная, а другая, хотя и подобная первой и носящая то же наименование, но созданная, телесная, наделённая чувствами, хотя и созданная для вечности, но после грехопадения, ставшая временной и смертной. Одна из них представляет собой макрокосмос Хильде­гар­ды, а другая - микрокосмос. Так, микрокосмос находится внутри макрокосмоса и повторяет его в разных измерениях, функционируя всегда в рамках человеческого образа, под которым Хильдегарда подразумевает как мужской, так и женский образы. Это видно также из рисунка, где «брюшная полость» Сына представлена в форме колеса, содержащего в себе весь мир, подобно животу беременной жены, заключающей в себе зачаток новой жизни. В свою очередь отсюда можно сделать вывод, что под именем Сына скрывается также Дочь и Жена. А это значит, что Жена находится внутри Сына, предвосхищённого рань­ше века сего, или иначе, внутри мистического тела Отца, подобно Еве, пребывавшей в теле Адама до её сотворения из адамового ребра. Поэтому и говорится в Бытии (1, 27): «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их». По этой же причине Адам, увидев в женщине «мать всех живущих» (Быт 3, 20), так и назвал её - Евой, что означает именно это (в армянском “ева” - и вновь солнце, жизнь “ев арев”). Говоря же о третьей ипостаси Святой Троицы, то есть о Святом Духе, приводящем в движение изображённое на рисунке колесо жизни (рис. 40), Хильдегарда называет Его «Дыханием святости» (Sinfonía..., песнь «Огонь духа, оплот» (O ignis spiritus paracliti) с..271), подчёркивая таким образом, что дыхание исходит из «уст» Отца, и исходит оно в виде «Огненного духа» (Sinfonía, песнь Espíritu ígneo) , с.279), который, по её словам, «пылает любовью» (Sinfonía …, песнь «Вечный Бог» (“O eterne Deus”) c. 48), ибо Дух есть Любовь.

 

Дыхание святости, Огненный дух, пылающий любовью.

 

В других случаях Хильдегарда называет Его «жизнь жизни, которая всё оживляет, корень всякой твари» (Sinfonía … «Святой Дух» (Spiritus sanctus vivificans vita), c.64) или «жизнь жизни каждой твари, ты свята, оживляя формы» (Sinfonía …. с. 272), имея в виду те формы, которые создаёт Бог Отец. Эти поэтические выражения Хильдегарды основываются на её видениях, где сам Бог объясняет ей роль Святого Духа, который представляется также как милосердие живущего Бога: «Я есть милосердие живущего Бога, и мудрость совершала свои дела вместе со мной; помощником мне была покорность, коренящаяся в живом источнике... Ибо я придумал человека, который пустил свои корни во мне в виде тени, подобной отражению предметов в воде. И поэтому я есть живой источник, ведь всё, что было подобно тени, было во мне, и согласно этой тени был создан человек из огня и воды, так как я сам есть огонь и живая вода» (LDO III.3.2. - Sinfonía.., p.68, замечания). В самом деле, здесь говорится о том, что образ, который создал Cын (мудрость) в своём сердце, сохранился в виде тени, то есть отразился, в Святом Духе, который его оживил огнём и водой, или самим собой, что одно и то же, поскольку, как сказано во фрагменте, он сам является огнём и живой водой.

И так, согласно этой «тени», или образу, было создано всё, не только человек. Иными словами, всё созданное посредством Святого Духа, создано Любовью, ибо Любовь есть дух согласия Сына с Отцом. В песни «Любовь изобилует» Хильдегарда отмечает это согласие следующими словами: «потому что подарила поцелуй согласия высочайшему Царю» (Sinfonía…, “Karitas habundat” p. 67). Именно этот «поцелуй согласия» и является духом согласия с Богом Отцом, полное принятие Его правды, «да»! - всем Его намерениям. По той же причине в уже упомянутой песни «Огненный дух» Хильдегарда называет Святой Дух «волей», которая «даёт вкус душе, и светом её является желание», то есть желание и воля служить. Это значит, что именно воля, или дух согласия, является силой, которая действует.

В основе Святой Троицы, по образу которой был создан мир, находятся три силы: разум как высшая голова, мистическое тело как инструмент и воля, которая, объединяя их, действует. Таким образом, эти три силы составляют нерасторжимое единство. И этим единством является Бог, ибо в одном из видений Хильдегарды Он говорит ей: «Я есть единый и неразделимый Бог, подобно тому, как в одном и том же человеке имеются мышление, воля и дела рук его и без них его не было бы» (Sc. II, VI, с. 220). И так как созданием Божиим является как Сын, так и Дочь, то оба вместе соответствуют Жене Бога Отца в той же мере, в какой Церковь является одновременно созданием, мистическим телом, или Невестой Христа, соединённой с ним на веки вечные, подобно (по словам Хильдегарды) «телу и душе» (Sc.II, V, p. 187, VI, с. 223), «потому что, - как продолжает она в другом месте, - тело и душа будут действовать соединённые друг с другом взаимной любовью через помазание Святого Духа» (Sc.III, VIII, с. 398). И в этом образе, как говорится в приведённой вначале песни, Бог «опознал всё своё творение».

В “Scivias” («Познай пути свои») (II, I, с. 103) Хильдедарда поясняет эту мысль: «...человек таит в себе подобие с небом и землёй. Как? У него есть окружность, которая включает в себя зоркость, дыхание и рассудок, подобно тому, как в небе есть светила, воздух и птицы; и сосуд, в котором проявляются сырость, зачатие и рождение, подобно растительности, фруктам и животным на земле. Что это значит? О, человек, ты находишься в целости во всех созданиях...». Следовательно, весь мир имеет человеческий образ, и всё было создано по соответствиям, в которых всегда находятся в полном согласии три силы: разум, действующая сила и творение. Поясняя вышеприведённый фрагмент, земечу, что под «окружностью» следует разуметь голову, под «зоркостью» - глаза, под «дыханием» - нос и под «рассудком» - разум. Под «сосудом» же подразумевается тело, которое является соответствующей средой для совершения всей созидательной работы. Этот человеческий образ мы видим также в единстве солнца и земли, где солнце соответствует Отцу, а солнечные лучи Святому Духу, который, по словам Хильдегарды, «своим воздушным дыханием» пронизывает землю (то есть Сына в данном случае), и оживляя воды, подобные крови человеческой, создаёт разные виды жизни. «Так Бог проявил себя в человеке (как в мужчине, так и в женщине), созданном по Его образу и подобию», - продолжает Хильдегарда и потом добавляет: «...а в них (имеются в виду мужчина и женщина)... всё творение» (LDO I.I.III). Бог сам объяснил Хильдегарде Свой троичный образ, сказав ей: « Я есть жизнь. Я есть также разумность, имеющая в себе дыхание звучащего Слова, которым всё было создано..... Но я ещё и служитель, потому что всё, что имеет жизнь, горит (т.е. живёт) Мною» (LDO .I. I.). Это значит, что Триединый Бог есть жизнь (в лице Святого Духа); разум (в лице Отца) и служитель (в лице Сына). Тот же триединый образ Бога мы видим как в Церкви, где Христос голова, а Церковь тело, связанное с Ним нерасторжимым союзом, так и в семье человеческой, где мужчина как сеятель символически соответствует голове, а жена как сосуд – телу. Жизнь рождается вследствие их взаимной любви. Так, Отец, Сын и Святой Дух, который их объединяет, составляют единую суть и в понятии семьи, где отец по вышеприведённой причине соответствует голове, а мать – телу. Этот союз никогда не должен быть расторгаем, ибо расторжение его соответствует обезглавливанию тела, что приводит к неминуемой смерти. Подчёркивая жизненную важность этого союза, Хильдегарда добавляет: «Как мужчина, так и женщина, не могут жить раздельно». Именно это означают также слова Христа: «...и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Mф 19, 5-6). О том же говорит апостол: «ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе» (I Кор 11, 11).

Вывод, который здесь напрашивается, заключается в том, что, когда мужчина и женщина вступают в брак, в невидимом мире возникает человеческий образ, предназначен­ный для вечной жизни, голова которого соответствует мужчине, а тело – женщине. Земное соответствие этого образа сплетается с ребёнком, то есть с новой жизнью, рождённой в этом браке, скреплённом взаимной любовью. Трансцендентально развод эквивалентен убийству, которое на земле проявляется через смертность человека.

 

Небесное зачатие

 

Таким образом, семья как животворный союз мужчины и женщины (так же как и единство головы и тела в человеке) представляет собой одну из соответствий Святой Троицы. Теперь посмотрим, как объясняет Хильдегарда функционирование этого союза, проявляющееся через зачатие так, как оно было предусмотрено для человека в его состоянии невинности на небесах. В Евангелии от Иоанна (3, 5) Христос говорит: «Если кто не родится от воды и духа, не может войти в Царствие Божие». Такое рождение Хильдегарда называет «таинством истинной Троицы» (Sc. II, III, с. 121) и поясняет: «Невеста* Моего Сына... всегда рожает своих детей обновлёнными Духом и водой» (Sc. II, III, с.118). Что она имеет в виду при этом, ясно из следующих её слов: «Женщина была создана ради мужчины и мужчина ради женщины, ибо так же, как и она происходит от мужчины, мужчина происходит от неё в гармоническом соответствии, союз воспроизведения не расторгается. Потому что, сплетённые наподобие воздуха и ветра, они должны вместе дать жизнь одному и тому же созданию. Как? Ветер приводит в движение воздух, и воздух обнимает ветер, и в возникшей среде они покоряют всю зелень и заросли» (Sc. I, II, с.31). Здесь воздух, который содержит в себе также воду, указывает на женщину как на «священное место» (Sc.I, II, с.37) или «зеркало Господа», как его называет Хильдегарда в другом месте ( Sc.I, II, с.38), посредством которого Отец умножает Свой образ; это место, которое «пылает любовью» и является «сердцем Отца» (Sc. III, IV, p. 316), где Он зарождает Своих Детей. Что же касается ветра, - то это то «мистическое дыхание», по выражению Хильдегарды, которым Он Их зарождает. «О, девственный отросток , - пишет она в Sc.II, VI, с.207, - что всходишь, растёшь, распространяешься и покрываешь побегами огромную ветвь, по которой будет поднят Небесный Иерусалим, связанный (помазанный-?) не мужским семенем, а мистическим дыханием». Это «мистическое дыхание», или небесное семя, Хиль­де­гарда называет также «секретом Отца всех» (Sc. II, III, с. 131), который при небесном зачатии «священное место» содержит «целым, свободным от всякого вреда, вызванного повреждением или раной» (Sc. I, II, p. 37) и не пренебрегает так называемым «зеркалом Господа». Именно так был зачат Христос, «рождённый, - по словам Хильдегарды, - чудесным образом Девой: без мужского семени» и, как она замечает в своей песни «О ты, освящённая!» (O tu illustrata), «против законов плоти, которые установила Ева». «Но ты вышел из Меня, - продолжает она в другом месте, приводя услышанные ею слова Божии, - пылающим огнём, пришедшим на землю в форме настоящего Человека, воплощённого посредством непорочной и пречистой Девы» (Sc. III, VI, с. 355). Из приведённых цитат видно, что законы плоти Хильдегарда связывает непосредственно с грехом, в то время как под непорочным зачатием Марии подразумевает небесную любовь, что нас до некоторой степени приближает к аналогическому представлению механизма не­бес­но­го зачатия. ｫСвятой Дух, – пишет она в Sc.III, VIII, с.402, - гармонически звучит в ски­нии девствен­нос­ти, потому что девственность, связанная с единственным Женихом, которого не тронул грех, связанная без желания плоти, горя любовью к Нему и расцветая в Нём неизменно в наслаждении царственного брака, всегда воспевает Слово Христа, чтобы, похоронив в забвении яростный пожар изнуряющих человека плотских влечений, суметь обнять Его со всей своей набожностью». Иными словами, чтобы наслаждаться царствен­ным браком, необходимо «похоронить в забвении... плотские влечения», которые спровоцировали грехопадение человека, и, как она же говорит, «чтить Бога прямым вздохом своего сердца», ибо «так, - пишет она, - умножится и засверкает семя твоего сердца, которое ты посадил на земле, орошённой благодатью Святого Духа» (LDO I.I. VIII (IX).

Приведённые фрагменты свидетельствуют, что, говоря о небесном зачатии и небесных родах, Хильдегарда имеет в виду первоначальные, или райские, зачатие и роды , которые должны были сохранить женщину в целости рядом с мужчиной, подобно, по сло­вам Хильдегарды, «душе и телу», которые действуют «связанные друг с другом обоюд­ной любовью через помазание Святого Духа» (Sc. III, VIII, с. 398), без какого-либо повреждения, раны или боли. От такого зачатия, согласно ей, рождается человек, которого она называет «настоящим». 2 Этот настоящий человек является тем, который носит в себе образ Божий, который предоставляет свою волю и своё ухо высшему разуму Отца и служит Ему, а в Его лице Жизни. В этом «настоящем человеке» мы узнаём Христа.

 

Грехопадение

 

Поскольку всё живёт, пока составляет часть Святой Троицы, то ясно, что разделение её частей соответствует убийству, равно как отделение головы от тела. Именно поэтому Бог говорит устами Хильдегарды: «не должно быть головы без живота и прочих частей тела» (Sc.III, XI, с. 466). Так как жизнь находится в Отце, то никто иной как Он является истинной головой всякого живущего существа, которое, для того чтобы жить, должно предоставить Ему своё «тело». И это в том же смысле, в каком Церковь представляет собой мистическое тело Христа. Как вслед за евангелистами говорит Хильдегарда, «Сын Божий - это Голова Церкви; сама же Церковь с её детьми представ­ляют собой живот и прочие части тела» . То же самое, как я уже говорила, касается семьи человеческой, которая так же, как и не совершается в земной форме и что супруги в нём соотносятся как вечные жених и невеста.

Зачатых без участия Святого Духа Хильдегарда называет «зачатыми в нищете человеческой» (Sc.II, VII, с. 263), «зачатыми в грехе», «рождёнными в провинности», (Sc.III, X, p.441) и т.д. С подобным зачатием Хильдегарда связывает также появление всяческой боли, разрушающей гармонию небесного строения. Её устами Бог говорит: «...(Пусть) воздержится войти в Мой храм женщина, которая разрушает девственную целость с мужчиной до тех пор, пока не заживёт язва от её развращения». (Sc. I, II, с. 38). Это вновь свидетельствует о том, что зачатие так, как оно было задумано вначале, не должно было прерывать девственной целостности женщины, которая, как было открыто Хильдегарде, «вначале наслаждалась невинностью и девственностью своей помолвки, находясь рядом с мужем в нетронутом состоянии (Sc.II, VI, с. 233). Во многих местах Хильдегарда отмечает,

что плоть, зачатая от семени мужчины, «тяжела» 3 и отличается от плоти небесной, потому что, как она пишет, «со вкусом яблока, которое Адам вкусил в непослушании, в плоть и кровь его проникла пагубная сладость и так возникла отрава пороков» (Sc.I, IV, с. 68), которая с тех пор сохраняется в мужском семени. Таким образом, как человек, подвластный Богу, возмутился против своего Отца, нарушив его запрет, так и вся природа, подчинённая человеку, возмутилась против человека.

             «Такова небесная любовь, в которой девственность соединяется с единственным Женихом, которого никогда не тронул порок», соединяется «без желания плоти, вечно цветущая с Ним в усладе царского бракосочетания» (Sc.III, VIII, с. 401-402). В своей песни «Ave, María. De Sanсta María» Хильдегарда пишет:

«Аве, Мария, созидательница жизни!

Восстановив спасение,

ты нарушила порядок,

установленный смертью,

и уничтожила змея.

К нему поднялась Ева с вытянутой шеей,

опухшая от надменности. Ты раздавила его,

Когда с небес зачала Сына Божьего».

 

Так, Мария восстановила супружескую связь с Богом, разорванную Евой, и плодом этого восстановления стал Христос, зачатый без семени, посаженного в человеке дьяволом. В результате этого древний змей был раздавлен, и человечество нашло путь к освобождению. К этому имеет отношение и рисунок Хильдегарды, называющийся Божья Любовь (рис. 40). Здесь мы вновь видим троичный образ Бога: ту же голову Отца, как бы опирающегося на тело Сына, которого можно одновременно понять как Сына, и как Дочь и Невесту Марию с кротким агнцем в области сердца, ответственным за возобновление потерянного союза. Кротость Марии, позволившая действовать Святому Духу любви Божьей, рождением Сына Божьего нанесла поражение змею, которого топчет ногами. Монстр, поверженный вместе со змеем, кусающим его левое ухо, символизирует падшего порочного человека, который предоставляет своё ухо змею вместо того, чтобы предоставить его Богу. Таким образом, голова змея занимает место Бога, становясь как бы головой монстра, которая вместе с его телом представляет собой духовный облик змея как богохульное и адское извращение образа Божественной Троицы. Монстр, чёрный и наводящий ужас, представляет как образ падшего человечества, так и, так называемого Хильдегардой, «сына погибели», который родится от развратной матери из криминального семени дьявола, подражающего Богу, как « голова бесчинства» и который в адском отражении Христа явится для того, чтобы защитить и восстановить фальшивую троицу, образованную его отцом Люцифером, который овладел человечеством посредством «отравленной плоти». Думается, что именно поэтому Христос, который является единственным путём спасения, рождённый без участия этого последнего, нас учит молиться Отцу, сущему на небесах, чтобы не перепутать Его с тем, кто узурпировал отцовство людей сформировав фальшивую троицу, противостоящую «истинной Троице» Хильдегарды, той которая несёт в себе жизнь, между тем как созданная дьволом, несёт в себе смерть. У Хильдегарды есть и особый рисунок, изображающий Святую Троицу. Но для того, чтобы его понять, следует ещё раз вспомнить слова Христа: «в воскресении ни женятся, ни выходят замуж; но пребывают, как Ангелы на небесах» (Mt 22, 30) или слова апостола, отражающие небесное состояние человека: «нет уже... мужского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Gal 3, 28). Ангельская форма, которую мы видим внутри круга, это Христос, или истинный человек, созданный из той, по словам Хильдегарды, «светящейся материи» 4 или плоти, в которой мужчина и женщина составляют неразделимое и вечноживущее единство. На вечность жизни указывает Святой Дух, представленный в форме огненного круга, в котором находится фигура Христа, потому что, как говорит Хильдегарда, «через Него был зачат по плоти единственный Сын Божий, рождённый Девой во времени и осветивший мир светом истинной ясности». Третий, всеохватывающий и «сверкающий белизной» круг, как объясняет Хильдегарда, указывает на Отца. Этот рисунок (рис. 40) ещё раз свидетельствует о том, что, согласно Хильдегарде, небесное семя находится в сердце Божьем, или иными словами, в Святом Духе, который вечно пылает любовью, как та библейская неопалимая купина, что горела огнём, но не сгорала. (Ex 3, 2) И только это духовное семя ответственно за жизнь человоческую, за возрастание того духовного народа, который был обещан Богом патриарху Аврааму. (LDO I.I. VIII (IX).

-------------------

Об этой светящейся материи Хильдегарда пишет в своей песни, посвящённой Матери Божьей Марии под названием “ splendidissima gemma”(О, роскошная гемма) на стр. 73-ей. Эта же песнь в ином переводе представлена в книге “civias”на стр. 487. Содержание её таково:

O, роскошная гемма, ясный восход Солнца,

Что наполнил твоё лоно источником,

исходящим из сердца Отца:

Его Единственным Словом.

Им Он создал первую материю этого мира,

Которую Ева заполнила тенями.

В лоне твоём Отец преобразовал это Слово в человека,

Так что ты являешься светящейся материей,

Через которую Слово испустило все добродетели

Точно так же, как из первой материи оно измыслило

Всё творение

 

На наш взгляд, приведенное содержание как ничто лучше не может описать изображение человека на наскальном  рисунке 41а.

 

Ter-Grigorian de Demianiuk, Natalia. Таинство Святой Троицы = El misterio de la Santísima Trinidad: - 1a ed. - Buenos Aires : Credo, 2012. E-Book. ISBN 978-987-27819-1-0, 1. Teología. 2. Santísima Trinidad. CDD 231.044 Fecha de catalogación: 07/02/2012.

 

                

 

Рис. 42. Евангелие, Болоргир, средневековая рукопись, Армения Мировое дерево в яйце. Небесный Отец и его сын, небесная птица – вестник, распятый Христос - символ

смертии воскрешения.

 

Троица

 

Троица (имплементирует идею трансформации и генезиса разомкнутой киберне­тичес­кой системы, в качестве единого, цельного понятия, всеохватывающего и интегрального характера) включает универсальный управленческий принцип обратной связи через отношения с “Тэр” (властелином, владыкой).

 

 а      б      в

 

Рис. 43. Невеста Иштар или Астхик (а, в). Архаичный косой крест над человеком –

идеограмма древа жизни с трезубцем (б)

 

Она расщепляется на две инвариантные конструкции - подсистемы первого уровня (иерархии) Отец и Сын и подсистемы второго уровня иерархии Сын и Невеста. По поводу троичности, в том числе и в вертикальной конструкции мира – того, что под землей, того, что над землей и того, что на небе, в “Анализе “Категорий” Аристотеля” Иоанн Воротнеци (14в.) приводит четыре основания троичности, которые объемлют символику троичных элементов в армянской орнаментике: “Во-первых, в силу учения о Троице, во-вторых, в силу веры, надежды и любви, в-третьих, вследствие чистой святости – мысли, слова и тела”. Кроме того, утроенность есть аналог множественности, многократности.

“Человек есть образ Бога, а рай есть обиталище его, и древо жизни – причина его бессмертия, насажденное божественной рукой, чтобы обладавшие сим воспоминанием обратились к своему первообразу и духовной пище и краю прекрасного…” ( Н. Шнорали).

"Как огонь и происходящий от него свет существуют вместе, - не прежде бывает огонь, а потом уже свет, но огонь и свет вместе, - и как свет всегда рождается от огня и всегда в нем пребывает и отнюдь от него не отделяется: так рождается и Сын от Отца, никак не отделяясь от Него" (Иоанн Дамаскин).

 

“Я есмь лоза, а вы ветви”

 

Иисус обращается к ученикам: “Я есмь лоза, а вы ветви” (Иоан. 15:5). Он аллегории­чески уподобляет себя, свою грядущую судьбу – судьбе посеянного зерна: “Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода” (Иоан. 12:24). Нерсес Ламбронаци в Толковании на “Успение Св. Евангелиста Иоанна Богослова” пишет: “Под словом семя апостол разумеет различные наименования домостроительства Христова. Он посеял и взрастил в нас благодать, веру, исповедание... Семя... возросло тогда, когда Он с небес излил на нас росу Духа Святого. И что же взрастил Он в нас? – Слово, благодать, веру, которые Христос хотя и посеял, но пока Он был на земле, они не пустили корня; пришел Дух, и они распустились и расцвели”. Он же пишет: “И пусть отныне утроба сердца нашего примет Христом брошенное семя, т. е. великую любовь, безмерное милосердие и готовность жертвовать собою друг для друга”.

Анатолия

 

Анатолия (тур. Anadol, от греч. Anatole, букв. - восток) основная часть Турции, расположенной на полуострове Малая Азия. Ана (греч. “ana” – аналог Евы, арм. “ев-а” букв. снова жизнь, снова солнце, Ан – богоматерь (прототип Анаит), супруга Вана, мать Ваагна). Жители Вана считали, что солнце встает из озера Ван и заходит вновь в то же озеро. Озеро Ван армяне считали морем. Возможно, после извержения вулканов оно было действительно морем. Сравните с названием банкноты “доллар” (“дол ар” –  покори или возьми Восток), “драм”  и “мард” – человек, “лума” (название мелочи) и “амул”  - бесплодный.

Ergon (греч. букв. работа). В средние века Анатолия была порабощена турецкими ордами и фактически очищена от индоевропейских народов: греков, франков, армян, византийцев и других местных народов, а их культура и ценности в основном присвоены.

 

Мотивы восьмиконечного креста и восьмиконечной звезды

 

У шумеров восьмилучевая звезда служила иероглифом понятий "бог, небо, звезда"; в Аккаде и Вавилоне эта идеограмма выражала понятия "бог, солнце, звезда, год". Восьмиконечный знак получился в результате сочетания прямого и косого крестов. В Древней Индии существовало почитание восьми направлений горизонта; они связывались с восемью богами, которых называли "стражи мира". В скандинавской традиции мир имел восемь направлений. Святилище Перуна в Киеве было окружено восемью кострищами, расположенными по направлениям четырех основных сторон горизонта и четырех промежуточных. Понятие о строении мира, имеющего четыре основные стороны и четыре промежуточные, было известно в Древнем Китае и в Древней Америке. С эпохи бронзы восьмиконечная звезда понималась как солнечный символ, как символ планеты Венера.

Октаграмма - восьмилучевая звезда. Будучи нарисована вписанной в окружность, олицетворяет порядок, созидание. Без окружности является символом хаоса, разрушения. Единственная звезда, допущенная в православную символику, - восьмиконечная. Число 8 в православии имеет значение будущего века, так как после шестидневного творения Богом мира и до Страшного суда длится Седьмой день Господень. После Страшного суда будет день восьмой - Жизнь Вечная. Изображение восьмиконечной звезды используется в иконах Божьей Матери и запрестольных иконах, символизируя ту звезду, которая вела волхвов на поклонение Христу Младенцу. В церковной практике с двух сторон её обычно пишутся два образа: с одной стороны - Знамения Божьей Матери, с другой - св. Николая Мирликийского, или, реже, того святого, в честь которого освящен храм.

Основа изображения октаграммы в армянской традиции – два переплетенных квадрата: одного расположенного прямо, другого по диагонали – так, что их комбинацию можно рассматривать как сумму квадрата и ромба. Сами по себе эти две фигуры отделены друг от друга так же, как и два треугольника в гексаграмме. Желанная непрерывная линия, изображение без «ворот», достигается удлинением всех восьми сторон квадратов до их встречи с вершинами восьмиконечной звезды. При созерцании ее кажется невероятным, что изображение даже с четным числом вершин может быть образовано непрерывной линией, что можно использовать для толкования магических значений, передаваемых октаграммой. В религиозном контексте октаграмму обычно называют отражением идеи возрождения.

 

Символы утренней звезды

 

Многие народы мира важное значение придавали полярной звезде - символическому центру вселенной и «утренней звезде» Венере, чей блеск на заре символизирует войну или энергию жизни, а в вечернем небе - удовольствие и плодородие. Пятиконечная звезда (пентаграмма) и шестиконечная звезда (гексаграмма) - наиболее важны среди звездных символов. Четырехконечная звезда - знак месопотамского бога солнца Шамаша. С пятью лучами обычно изображается Вифлеемская звезда. Шестиконечная звезда или звезда Давида служит обозначением Полярной звезды, а также символизирует рождение. Семь лучей имеет гностическая звезда. Восьмилучевая звезда, связанная с созиданием, плодородием была эмблемой богини Иштар в поздней ближневосточной традиции и Венеры (на вечернем небе). Это также еще одна из форм Вифлеемской звезды. На другом рисунке мы видим бога солнца Шамаша в своем святилище. Верховный жрец и женщина поклоняются Шамашу. Сверху некто крутит солнечный диск (символизирует движение солнца). Сам Шамаш восседает на троне, держа в руках атрибуты царской власти - кольцо и жезл.

Восьмичастные символы часто встречаются в различных начертаниях. У шумеров восьмилучевая звезда служила иероглифом понятий «бог, небо, звезда»; в Аккаде и Вавилоне эта идеограмма выражала понятия «бог, солнце, звезда, год». Восьмиконечный знак мог получиться в результате сочетания прямого и косого крестов. В другом варианте восьмилучевой звезды лучи скомпонованы в четыре пары, соотносимые с понятием о четырех сторонах света. Последнее подтверждается знаком креста с разветвляющимися концами и ромба с двоичными придатками на углах.

Крест и ромб - неолитические знаки земли. Наряду с понятием о четырех сторонах света в древности существовало также представление о восьми сторонах света - четырех основных и четырех промежуточных. Возможно, эти два понятия выражают четырехчастные и восьмичастные символы эпохи палеолита. В древнеиндийских градостроительных трактатах есть схемы планов городов не только в виде квадрата с крестом главных улиц, но и в виде восьмиугольника, а поскольку форма плана города мыслилась уподоблением образу земли, восьмиугольную фигуру можно считать одним из этих образов. В одном из ведических гимнов, славящих солнце, есть слова о том, что оно освещает "восемь областей".

Восьмиконечный знак, состоящий из восьми веточек, можно представить как идеограмму "восьми областей земли". В Древней Индии существовало почитание восьми направлений горизонта; они связывались с восемью богами, которых называли "стражи мира". В скандинавской традиции мир имел восемь направлений. Святилище Перуна в Киеве было окружено восемью кострищами, расположенными по направлениям четырех основных сторон горизонта и четырех промежуточных. Понятие о строении мира, имеющего четыре основные стороны и четыре промежуточные, отразилось в христианской эмблематике.

Это понятие распространялось не только на земную сферу мира, но и на небесную. Например, по неолитической графеме, представляющей собой диск с восемью треугольниками по окружности, направленными внутрь, или в числе вариантов изображения крылатого диска (символ неба) встречается окружность с восьмиконечной звездой. Сакральное значение числа 8 могло иметь и календарно-астрономическое основание. Один раз за восемь лет полнолуние совпадает с солнцестоянием, и поэтому совпадают отсчеты времени по луне и солнцу. В древних странах Ближнего Востока, а также Греции был принят 8-летний календарный цикл. Небесные светила - солнце, и луна в восьмилетний период совершают круговорот, оканчивают свой путь и начинают новый. В соответствии с этим, например, в Спарте царь должен был править восемь лет, а легендарный критский царь Минос, по преданию, через каждые восемь лет своего царствования обращался к Зевсу с отчетом относительно своего правления и получал полномочия на следующий срок. С эпохи бронзы восьмиконечная звезда понималась как солнечный символ.

 

Тайна Христа

И евангелист Иоанн поведал тайну Христа, Божественного Слова (он написал в первых строках своего Евангелия: "Эн архэ эн о Логос" - "В начале было Слово".). В армянском "переводе" - "Սկզբից էր Բանը" ("В начале было Бан") и "Սկիզբէն էր Խօսքը" ("В начале было слово"). Ан - Бан – Ван – One – Ага. Вместо "Слово" (Word, Логос) можно использовать "Бан", а вместо "Бан" - "Ван" ("One", Wan), вместо "ան" (ан) – "Ան" (Ан) и вместо "Անո՛վ", "Անոր" - Анов, Анор). Если в трудах ранних христианских мыслителей Логос отождествлялся с Сыном Божьим, Иисусом Христом, "ибо Логосом - Словом спасал Господь грешный мир", то Бан отождествляется с Ваном и Ваагном.

Ан изначально находилась у Вана. Յովհաննէս (Ованнес, John, Иоанн) – предвестник (предтеча) Ваагна (как Иоанн - Иисуса Христа). Его имя образуются от союза Ван и Ан. Ваагн, как и Иисус Христос, и Бог Отец, и Бог сын (сын Вана), и святой дух. Աստուծմէ (Ованнес - посланник бога, человек. Ван (Ованнес – человек "рыба")? Ваагн побеждает драконов в Араратских горах, у озера Ван (у горы Немруд). Астхик - возлюбленная Ваагна, его Невеста, прототип Венеры, символизирует утреннюю звезду, "дочь" Вана и Ана. В Ваагне хранится корень "агн" (ср. с огнем или с арм. "оги" - дух, дыхание, душа, "ан"). Ваагн - громовержец, его глаза и брови как два солнца. В нем дух, живая душа, дыхание, сущность СЛОВА и ДЕЛА, мысли и намерения. Учитывая логику и единство Бан и Ван, имя "Ваагн" воплощает "дела" и “действия”. Трансформируясь из "Бан – Ван” в “Багн - Баг(х)” в иранское baga, санскритское bhagas и русское Бог" (ср. с античным армянским городом, столицей Багаван – древним “жилищем богов”), оно вошло в историю и в язык религии как архетип героя – первочеловека – богочеловека – сына Бога.

Русское слово "Бог" (<*bogъ) родственно иранскому baga и санскритскому bhagas - "податель благ". Оно тесно связано с древней производной лексикой, обнаруживающей исходное значение "богатство" - *bogatъ, *ubogъ, а через неё - с индоевропейской лексикой, обозначающей доля, делить, получать долю, наделять (Этимологический словарь славянских языков). Мнение о заимствовании славянского слова Бог из иранских языков не является общепризнанным. В частности, Фасмер не считает гипотезу о заимствовании убедительной. Трансформация от Бана к Вану по принципу наименьшего действия (предложен впервые для армянского языка М. Седракяном) и рождение Ваагна завершается когнитивным и сакральным, теологическим и материальным (патерналистическим) воплощением воли единого Творца созданием земной "преамбулы" дел Бога - озер и городов Отца, Бога, поименованных на архаичном языке в честь Создателя, Творца.

 Город Ван становится одним из культурных и духовных центров Ванского царства. У озера Ван город Татван. Известны города Ервандашат ("Эр - Ван - да - шат" букв. жилище "Эр", там где много света, жизни, солнца) и Багаван - античные столицы Армении (жилище богов: Вана и Ана, Ваагна и Астхик). Город Ани при Багратидах провозглашается столицей средневековой Армении. Имя Ваан (Ваган или Вахан) означает щит, защитник, "ага" или "аха" означает старший, опытный, знающий, богатый, лидер, управляющий. Турецкое ага - господин, начальник перешло из армянского в результате культурной экспансии. "Ага" употребляется как общий титул (наш господин) и почетный титул различных сановников, тюрк. "aga", букв. старший брат, тур. "agha" - глава, почетный титул начальников, благородный, знатный, хозяин, в султанской Турции ага - титул военачальников, в современной Турции - обращение к зажиточным землевладельцам. В современном армянском “нахага”, букв. Президент, глава государства по конституции.

Для предков турков древние армяне были старшими братьями. Однако в 1915г. в османской Турции младший брат ополчился на старшего и приступил к его культурному и физическому уничтожению.

 

Глаза и брови (“ачкунк”)

 

В древнеармянской песне о рождении Ваагна говорится, что у него глаза (“ачкунк”) как два солнца (М. Хоренаци). В древнем Египте существовала традиция также изображать в виде глаз, “глаза” верховного божества (Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, http://bibliotekar.ru/bee/25.htm). Эта архаичная атрибутика сохранилась в христианской иконографии, где над крестом с распятым Христом обычно изображают два светила – солнце и луну. Для объяснения этого феномена сравним понятия “зреть” (“зард”, “зардарвест”), “смотреть” и “видеть”. Известно, что зрение, зреть (смотреть) – слова индоевропейского характера. Его первоначальное значение - “сиять”, “блистать”. Что такое глаз в общеиндоевропейском понимании? В польском языке “glaz” означает “валун, скала, камень”. Славянское слово “glaz (eye) – глаз общепринятого объяснения не имеет. На английском глаз – “eye” (ай). Мы видим в архитектонике понятия “глаз” некоторую аналогию с “ай”, “hay”, с самоназванием армян. “Смотреть” - мифологически значит “жить” (Илиада XVIII, 61; Одиссея IV, 833), а “слепой” – “мертвец”. Соответственно, “глаз” означает “свет”. Следовательно, феномен “два глаза, как два солнца” означает несущий свет, знания, учение о жизни. Таким образом, “Глаз, коим я взираю на Бога, есть тот же самый глаз, коим он взирает на меня” (Ангелус Силезиус).

"Понятно, что пережитки яфетических языков дают нам возможность восстановить некий язык, который является типом более древнего, более первичного языка, нежели даже языки самых диких нынешних племен. Если слова, обозначающие "слеза", оказываются сложными и значат "вода, текущая из глаз", то это уже само по себе свидетельствует о том, что некогда и яфетические языки находились на том же уровне развития, что и языки туземцев Америки, и никак иначе. О том же говорит и обозначение "луны" и "солнца" с помощью слов, которые, согласно яфетологии, обозначали "глаз". Однако методы яфетического языкознания уводят к несравненно более глубоким, более первичным материям. Тщательное изучение языка приводит нас к той первоначальной секунде, когда язык и племя представляли нераздельное целое, явление общего порядка. Язык был естественной самопроизвольной продукцией племени, вне рамок племени не существовало человеческого самопознания и самоощущения - тогда было не "я" и "мы", а лишь "мы" и "они"... Да и под "мы" никогда не подразумевалось существо не своего племени: "мы" - это только и исключительно "наше племя"" (Н. Марр).

 

Комментарий на статью Г. Ваганяна «Араратские горы и системные факторы, способствующие зарождению основных мотивов общеиндоевропейской мифологии» и Приложение к ней

 

Человечеству известны герои шумерских, вавилонских, египетских, индийских, греческих, русских, германских, индейских и прочих мифологий, но мифология (я употребляю это слово, хотя оно мне не нравится, ибо дезориентирует человека) араратской земли, которая, согласно Библии, является началом начал человечества, почему-то остаётся неизвестной или известной только очень малому числу учёных, специально занимающихся этим вопросом. Это, по крайней мере, несправедливо. Должна заметить, что мне претит, как всякое возвышение какой бы то ни было нации, так и её унижение, ибо все происходят из одного источника и, на самом деле, являются братьями. Что же касается больших или малых земных цивилизаций, то их ложный свет, который, как возгорается, так и гаснет, не имеет никакого отношения к вечному Богу и Человеку как образу Его. Единственное, на мой взгляд, чем мы - люди и народы, - должны руководствоваться, – это высочайшая справедливость по отношению друг к другу, милосердие и нравственность. Именно с этих позиций и приглашаю рассматривать сделанный Г. Ваганяном превосходный, как мне кажется, лингво-теологический анализ древнейших армянских имён и слов, несомненно, уходящих своими корнями в единый праязык человечества.

Исходным словом этого анализа послужило слово «Бан», употреблённое в армянском переводе Евангелия от Иоанна вместо обиходного «хоск», также означающего «Слово», то есть в смысле: «в начале был Бан, и Бан был у Бога, и Бан был Бог». Слово «бан» очень древнее и в современном армянском языке больше употребляется в значении «вещь» или «дело» и почти не употребляется в значении «слова», разве только в производных от него словах, таких, например, как «банавор» - «устный», «банасер» - «филолог», дословно: «любящий слово», и т.д. Автор обращает внимание читателя на тройственность его смысла: «слово», «дело» и «предмет», в единстве которых угадывается библейский Бог, ибо как это известно из Бытия, Бог «сказал... –и стало так», то есть было Слово, Слово стало делом, а дело произвело предмет. Следовательно, Бог представляет Собой единство Слова, Дела и Предмета. Отсюда и поговорка: «Слово - дело». Это тройственное значение «Бан»-а автор вполне обоснованно расшифровывает исходными от него лингвистически тождественными именами: Ваhан и Ваhагн, ибо, как известно звуки «б» и «в» чередуются, и во многих языках даже не различаются. Ваhан уже двусложное слово и означает «щит», а щит – это орудие защиты. Но кто или что и кем защищается? Как бы отвечая на этот вопрос, автор отмечает, что Ваhан отличается от Бан-а лишь тем, что в нём (в Ваhан-е) проявляется исполненность духом, ибо звук h является символом Божественного Духа в Слове. Итак, в слове В/Бан он угадывает два слога Ваh и ан.В ан он видит женское начало.

«Ан – это имя Матери, - пишет он,- (символа плодородия и любви, света, главной сущности - души, дающей жизнь, ср. с Библейским сюжетом, где Бог из праха земного творит Адама и дыханием жизни превращает его в живое существо, на арм. “кендани эак”). Двухбуквенная Ан является в армянской и в мировой мифологии одним из священных ключевых понятий с особым оттенком. Раскроем это на примерах. Ан лежит в основе образования имени главной античной армянской богини Анаит (ее дочь Астхик, невеста Ваагна, прототип Венеры), а также шумерской и аккадской богини любви и плодородия Инанна (родом из Аратты, ее дочь Иштар, ср. с арм. Астхик). Все они генетически связаны (и звуками, и словами, и делами) с

вулканическими библейскими Араратскими горами (Масис и Сис, Ваганян В., Ваганян Г., 2010). Не случайно, часть Армянского нагорья в Турции называется Анатолией (ср. с Анталья). Название Анатолия (греч. ανατολή) на греческом языке означает восход солнца, восток. Происходит от др.-греч. ανατολικός [anatolikós] — восточный (тур.Anadolu — Анатолия, азиатское yn {}владение Турции (в отличие от Румелии, европейской части Турции). Оставив в стороне то, что Астхик и Ваагн, по моему мнению, представляют собой персонизированные определения Ана и Вана, добавлю в связи с Анаит, что, согласно апокрифическому Евангелию от Варфоломея (16), Иисус Христос, приведя Своих учеников на Елеонскую гору, перед тем как преобразиться, произнёс странное слово Анетарат. Вот как в нём об этом говорится: «Когда Спаситель привёл нас к Елеонской горе, Он заговорил с нами на незнакомом языке и сказал нам: Анетарат. И небеса раскрылись от края до края, и одежды их были белы, как снег. И Спаситель поднялся на небеса прямо перед нашим изумлённым взором...» [Фрагмент этот переведён на русский язык мною и взят из книги “Evangelios apocrifos Trad.Ed. Gonzales-Blanco; edicion Hyspa Disi, Bs.As. 2003; cтр. 314].

Я приводила этот фрагмент в последней версии моего «Загадочного Арарата» вместе с лингвистическими соответствиями слова Анет, ярко свидетельствующими, что под Анет имеется в виду та личность, которая в Старом Завете называется Премудростью Божьей, а в Новом – Сыном Божьим. Эти соответствия следующие. Привожу прямо из текста «Загадочного Арарата»:

Anita – по-гречески, милосердная;

Añete – на языке американских индейцев гуарани, - истина;

anna – на хеттском – мать;

anu – на шумерском – жена;

ananda - на санскритском - блаженство, счастье, тогда как Ananta (anantaaH) - бесконечный.

            Так определяется санскритский бог Вишну. С этим же корнем, как это очевидно, связано и санскритское anahata - непревзойдённый, непобедимый. Слово в целом соотносится прежде всего с армянским Anarat, означающим непорочный, нерождённый (Сравни с арамейским Amta со значением – дева). Кажется, именно это внутренне состояние непорочности отражено в авестийском añtarât [añtare], хеттском anda, одно из значений которых – внутренний. Наконец, ещё одним определением этой личности может быть и армянское antaram – неувядающий,хотя и в нём ан выступает как отрицательная приставка. Но таких преобразований корней в приставки и наоборот известно много. Таким образом, Б/Ван как Слово содержит в себе Дух Ан. Оно как «форма», в которой живёт этот дух. Отсюда ясно, что Ваhан- это тот щит, который защищает Ан – дух. И щит этот – Слово, и Слово это Бан/Ван. В этом смысле также интересно наблюдение Г. Ваганяна относительно слова «андзн», в грабаре означающем «душа», а по сути «Голос Сына», что тождественно «Слову Сына», или выражаясь в старозаветном духе, «Голос или Слово Премудрости Божьей», или Супруги/Жены Божьей, ибо сказано, «твой Творец есть супруг твой; Господь Саваоф – имя Его» (Ис 54: 5).

Г. Ваганян следующим образом обобщает значение этого слова: «Если в трудах ранних христианских мыслителей Логос отождествлялся с Сыном Божиим, Иисусом Христом, "ибо Логосом - Словом спасал Господь грешный мир", то Бан отождествляется с Ваном (сыном Ваэ, Ваге) и Ваагном (сыном Вана), который спасает мир, озаряет его светом, лучами солнца. Он защитник, драконоборец, громовержец, освободитель вод». Таким образом, в Ваhе, Ване и Ваhагне Г. Ваганян видит образ Святой Троицы. Замечу со своей стороны, что имя Ваhе лингвистически тождественно имени библейского Яhве, так как одно является инверсионной формой другого. «Ан, - продолжает Г. Ваганян, - изначально находилась у Вана». Это соответствует нахождению Сына в недрах Отца. Так же вечно должна была находиться Ева в Адаме, чтобы человек был образом и подобием Божьим. И с этой точки зрения мне кажется весьма знаменательной связь Ан с именем Иоанна Крестителя, которую отмечает Г. Ваганян: «Յովհաննէս (Ованнес, John, Иоанн) – предвестник (предтеча) Ваагна (как и Иоанн - Иисуса Христа). Его имя образуются от союза Вана и Ана. Ваагн (первочеловек, предок армян по М. Хоренци), как и Иисус Христос, и Бог Отец, и Бог сын (сын Вана), и святой дух (ср. с троицей Ваэ, Ван, Ваагн). Աստուծմէ (Ованнес – посланник бога, человек. Но где он появился? В Ване, в Араратских горах, в озере Ван (Ованнес - человек "рыба")? Известно, что Ваагн побеждает драконов в Араратских горах, у озера Ван (у горы Немруд). Астхик - возлюбленная Ваагна, прототип Венеры, символ утренней звезды, "дочь" Вана и Ана. Ваагн синтезирует священные идеи и образы: в нем корень "агн" (ср. с огнем или с арм. "оги" - дух, дыхание, душа, "ан"), в котором имплементированы понятия "свет", "тепло", "огонь", "пламя". Ваагн - громовержец, его

глаза и брови как два солнца. В нем дух, живая душа, дыхание, сущность СЛОВА и ДЕЛА, мысли и намерения». Я нахожу в этих словах много истинного, объясняющего также связь Иисуса Христа с Его предтечей Иоанном Крестителем. Астхик Г. Ваганян называет символом утренней звезды.

По Библии утренней звездой являлся Иисус Христос, прототипом которого Г.Ваганян считает Ваhагна. Как Астхик, так и Ваhагн, как объясняет Г.Ваганян, представляют собой результат союза Вана и Ана. Отсюда можно сделать единственный вывод, что по сути Астхик есть праобраз как Иоанна Крестителя, так и Евы, или Ан. Она не есть свет, но свидетельствуют о свете, как Луна , светящая в ночи, о Солнце, как Премудрый Дух Божий о Боге Отце, Который один пребывает в свете. С другой стороны дух Ан Г. Ваганян расшифровывает также как «агн», то есть «огонь» (в латинском Ignis) и связывает его с «акн» - «глаз», «источник». Он пишет: «В древнеармянской песне о рождении Ваагна говорится, что у него глаза (“ачкунк”) как два солнца (М. Хоренаци). В древнем Египте существовала традиция также изображать в виде глаз, “глаза” верховного божества (Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, http://bibliotekar.ru/bee/25.htm). Эта архаичная атрибутика сохранилась в христианской иконно­графии, где над крестом с распятым Христом обычно изображают два светила – солнце и луну. Для объяснения этого феномена сравним понятия “зреть” (“зард”, “зардарвест”), “смотреть” и “видеть”. Известно, что зрение, зреть (смотреть) – слова индоевропейского характера. Его первоначальное значение - “сиять”, “блистать”.

Что такое глаз в общеиндоевропейском понимании? В польском языке “glaz” означает “валун, скала, камень”. Славянское слово “glaz (eye) – глаз общепринятого объяснения не имеет. На английском глаз – “eye” (ай). Мы видим в архитектонике понятия “глаз” некоторую аналогию с “ай”, “hay”, с самоназванием армян. “Смотреть” - мифологически значит “жить” (Илиада XVIII, 61; Одиссея IV, 833), а “слепой” – “мертвец”. Соответственно, “глаз” означает “свет”. Следовательно, феномен “два глаза, как два солнца” означает несущий свет, знания, учение о жизни, которое передал своим потомкам Ваагн. Таким образом, “Глаз, коим я взираю на Бога, есть тот же самый глаз, коим он взирает на меня” (Ангелус Силезиус)». Я здесь добавила бы, что глаз в теологическом смысле означает также зеркало, связывающее Небо с Землёй, так, чтобы на земле было, как на небе.

Под ним подразумевается та небесная твердь, которая во второй день творения отделила верхние воды от нижних. Приведённые же Г.Ваганяном слова Ангелуса Силезиуса я бы подтвердила ещё и двумя библейскими фрагментами: «А я в правде буду взирать на лице Твое; пробудившись, буду насыщаться образом Твоим» Пс 16: 15) и «Мы же все открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа» (2 Кор 3: 18). Отсюда и Ваагн есть воплощённый свет или воплощённый дух, то есть душа Божья, а говоря языческими терминами, он есть союз мужского и женского начал, который можно выразить ещё и образом мужа, исполненного женой, или мужа, живущего вечно. В свете Нового Завета Он представлен Сыном Божьим или Адамом, восстановленным в лице Иисуса Христа. Очень интересна также замеченная автором смысловая и лингвистическая связь между армянским Ваhагном и Багаваном – жилищем Богов или просто Градом Божьим, а также с индуисской Бхагавати. Я вижу заслугу Г. Ваганяна ещё и в том, что в слове Ваhагн он сумел обнаружить скрытый крест, который, как я пишу в моей книге «Шесть дней творения и седьмой день», лежит также в имени Адам. Этот крест показывает всю масштабность понятия Адам/ Ваhагн. Он означает творение (горизонтальная часть креста), висящее на духе (вертикальная часть креста), или иначе это Древо Жизни, ствол которого духовен, а ветви живут, не умирая, поскольку постоянно питаются от этого ствола, который есть Дух Божий, связывающий творение с Творцом. Когда же они отрываются от Него, то сейчас же раздваиваются, ибо отрыв происходит вследствие того, что они, напитавшись от духа, воображают себя богами, приписывая себе то, что естественным образом получают от Духа Божьего. Так начинается их самостная быстротечная жизнь, в которой творит не Дух, а сами ветви и по своему образу и подобию. Они живы, пока в них остаются запасы Духа Божьего, но не подкрепляясь вечным источником, эти запасы постепенно истощаются и отпавшие ветви погибают. Заключая свой комментарий, отмечу как отрадный для меня факт, что свои наблюдения Г.Ваганян делает с позиций Нового Завета Библии. Единственное, что для меня является спорным в его статье, касается слова «ерк», которое он, следуя мнению известных лингвистов, видит в основе армянских слов «еркир» (земля) и «еркинк» (небо), вследствие чего говорит о раздваивании Бога. На мой взгляд, этого быть не может, ибо Бог един и неделим.

Это человек, уйдя от него, раздвоился по половому признаку. В целом наблюдения, сделанные Г. Ваганяном, не только ещё раз подтверждают, сакральное значение Араратского нагорья для всего человечества, но и показывают, что то, что мы называем мифами, на самом деле есть непонятое нами и неверно толкуемое знание. К сожалению, от мифов араратской земли остались только маленькие отрывки. Г. Ваганян, видимо, посвятил себя благородному делу восстановить их, руководствуясь христианским учением, которое считает исконным учением этой земли, выраженным как в остатках древнейших образов, так и в наскальных рисунках.

Наталья Тер-Григорян-Демьянюк, www.criteriocristiano.com.ar

 

Гора священная

 

Рассмотрим слово “гора”. По Н. Марру (Боги языческой Грузии по древнегрузинским источникам) по-общесемитски слово “гора” - будет ХРР, яфетически – СРР, грузински – СРР (Sеri, Ssar), еврейски – ХР, армянски – СР или СРР (Sar, sarr – гора, вершина горы, пирамиды, глава), ассирийски Ssar - царь, глава, вершина (напр. Тиглатпалассар). Российский исследователь Л. Рыжков (Были ли у грузин языческие боги до христианизации?) отмечает, что общепринятое “царь” имеет ассирийское происхождение, так же как и латинский “кесарь” (цезарь), а англосаксонское значение этого слова – “сэр” и французский титул короля “сир” - заимствованное общесемитское слово, ближе к грузино-армянскому.

Рыжков, возможно, не заметил, что общесемитское слово ХРР возникло из общеиндоевропейского HR или HRR (Hurr, ср. с арм. “hur” - огонь, “hrabuch” – вулкан, “RRT” – Урарту/Ураарту/Арарат), а “гора” ассоциируется в древности, прежде всего с огнедышащим вулканом, с огнем, с пламенем и дымом, с очагом, (ср. с домом, “глхатуном”). Именно в этом контексте следует интерпретировать происхождение слова “сар”. “Са – ар” (“это огонь”, “это пламя”, “это свет”, “это солнце”, дом, очаг, мать, жизнь, родитель, см. также соответствующие интерпретации головы, горы, вершины приведенные Н. Марром).

А. Амаякян пишет, что под понятием “горы” в Урарту подразумевали бога Халди и небо, под понятием “долины” - бога Тейшеба и земную твердь, под понятием “моря” - Шивини и подземное царство. И здесь вновь мы не наблюдаем противоречия. Образ Шивини сохранил следы древних идей и традиций жителей страны (легенды и мифы о Ваагне). Он олицетворял мотив подземного очага - “подземных вод” и “подземной огненной магмы” (источника лавин). И у хеттов понятие “море” связывалось с культом солнца и подземным царством, “глубокие долины” – с земным миром, а “высокие горы” – с верхним миром (небо). Таким образом, нет никакого сомнения в том, что божество Шивини индоевропейского происхождения, и в его основе лежат мотивы о Ваагне (предке армян), сохранившиеся в древнеармянской культуре. А поскольку в триаде богов урартского пантеона после Халди, Тейшуба стоит Шивини, то не сложно представить важную роль, которую армяноязычное население играло в этом государстве.

“Много наскальных изображений Армении... находят свои параллели... в легендах об Артавазде и Ваагне... Некоторые атрибуты и функции “варденисских богов” сохранились в образах армянских богов Ваагна и Мигра и героев Сасуна, некоторые из коих наделены свойствами рокочущего грома-молнии (Санасар, Багдасар)... другие - драконоборчества (Ваагн), третьи изображены со змеевидными молниями в руках и в лучистых шлемах (Мигр)” (История армянского народа), т. I, Ереван 1971, с. 257.).

 

 

Яфетический пласт армянского языка

(из лекции академика Н. Марра “Армянская культура”, прочитанной для армянских

студентов в Париже в 1925г. на армянском языке)

 

“…Однако чисто яфетический пласт армянского языка до своего смешения с индоевропейским представлял собой отнюдь не язык первобытного уровня, этакого саженца-дичка - еще в бытность свою чисто яфетическим он являл собой ухоженное и тщательно выращенное плодовое дерево, своего рода многократно привитый и скрещенный гибрид. В его сложном содержании слиты не два, а несколько - не меньше пяти - яфетических языков. Вот почему, помимо индоевропейского пласта, мы видим в армянском языке поразительное лексическое богатство и неограниченный выбор выразительных форм. Уже создав и развив самостоятельную историческую культуру, армянский народ употребил это свое лексическое богатство для придания каждому слову отдельного особого оттенка значения, как, например, словам ”андзн”, “oги” и “шунч”… Всем вам известно, что ”андзн”, в грабаре между прочим, означает и "душа". И действительно, все три этих слова в устах яфетидов одинаково означают "дух" или "дыхание", все они равно яфетические слова, и мы сейчас знаем и то, что каждое из них присуще конкретному яфетическому народу.

Изучая армянский язык, особенно грабар во всей его цельности, мы сравниваем его различные составные пласты с соответствующими слоями других родственных языков, поскольку и они, эти родственные языки, обрели сложный состав еще прежде исторических времен - в доисторическую эпоху. Несмешанного, нескрещенного с другими языка в мире нет и не было, чистый язык - плод романтического научного мировоззрения. Своими богатейшими пережитками времен зари человеческого творчества, неожиданной, порой ошеломляющей древностью, этими очевидными свидетельствами и признаками следов, сохранившихся от различных исторических эпох, яфетические языки открывают нам широкую и светлую дорогу, позволяющую не только пробить брешь в стене, скрывающей от нас сравнительно новейшее явление возникновения греческого языка и проникнуть в череду веков культурной жизни Египта или Средиземноморья, но и разглядеть за ними кажущиеся беспредельными и безграничными пространства многих языкотворческих эпох - каждая из них со своими далями и перспективами. И в ходе этих исследований мы находим в яфетических пластах армянского языка - или, точнее говоря, по крайней мере, двух самостоятельных армянских языков, так называемых грабара и ашхарабара, - целый ряд редкостных архаизмов. Они теснейшими психологическими нитями связывают армянский народ не только с оставшимися от древних времен и ныне разбросанными различными яфетическими народами, но и со всем культурным человечеством, коренными слоями средиземноморского европейского человечества - с самого момента возникновения человеческой речи. И освещая эти древнейшие эпохи, не думайте, что важными фактами нас снабжает только грабар. О нет! Благодатным запасом одаряет нас в этом вопросе и дошедший до наших дней живым ашхарабар, и его многочисленные живые диалекты. Во многих случаях именно он и оказывается единственным помощником.

Один пример из склонения. Склонение возникло в яфетических языках двумя способами. Первый - с помощью местоимений, хотя считаю нужным предупредить, что и местоимение раньше было именем. И вообще система взаимоотношения местоимений разработана позднее, в качестве обратного значения тех слов, которые выражались местоимениями. Второй тип склонения, особенно в родительном, яфетиды разработали совершенно естественным путем, в качестве знака используя слово ordi - "сын". Оно вам должно быть известно и в именах числительных: порядковые числительные это прилагательные числа… Однако одним из слов, выражающих значение "сын", является и man "ман" или wan "ван", которое в своем племенном языке служит, с одной стороны, для образования множественного числа, например, этнонимов - Гард-ман-ек, Аг-ван (Al-van) и т.д., а с другой стороны, с помощью той же частицы ван в первичном склонении образовывался родительный падеж. И пережитками этого доисторического явления предстают в современном армянском такие формы родительного падежа, как tar-wan "тар-ван" - года, "дзмер-ван" - зимы, arawot-wan "аравотван" - утра и др.

И сейчас становится понятным, почему в баскском, том осколке яфетического языка на границе между Испанией и Францией, частица - ко выступает как окончание родительного падежа, особенно характерное для прилагательных: как и в других яфетических языках гортанной группы, в первичной форме -ко означало "сын" и до сих пор сохранилось среди горцев Кавказа, у черкесов и абхазов - как в неизменной форме - ко, так и в форме -ка с тем же значением "сын", или в качестве независимого собственного имени, или как окончание слов, выражающих отношения родства. Абхазо-черкеско-баскское слово, означающие "сын", и частица, образующая родительный падеж, играли некогда, в доисторической период, важную роль на занятых яфетическими племенами скифов и лигуров пространствах южной Европы - от реки Дон до границ Испании…

Числительные сегодня представляют совершенно абстрактные понятия, а в доисторические времена идеи чисел воспринимались через предметы, обозначаемые ими. Разумеется, в те времена и о самих предметах человек имел иные представления. Так, например, благодаря ряду пережитков мы видим, что понятия "голова", "гора", "вершина" и "небо" выражались одним и тем же словом, и в те же древнейшие времена и "небо", и "голову" представляли точно так же, как и "гору" - островерхими, в виде двух сходящихся сторон на общем основании, то есть в виде треугольника. И действительно, слово, обозначающее все эти понятия, стало выражать и понятие "три". Однако если в большинстве яфетических языков для числа "три" использовалось слово "sam" и различные его племенные варианты, то в армянском и баскском для понятий "гора", "голова" и "небо" применялось другое яфетическое слово ter/her, из которых возникает множественное число в баскском heru(r') и множественное число в армянском er-eq или ir-eq, в единственном (и her/hir). Я хорошо знаю, что армянское "ерек" - три, производит от индоевропейского или латинского tre. Однако числительные созданы не индоевропейцами - они получили их от яфетидов в качестве готовых культурных условных понятий и слов.

Слова "цир" и "цер", двойники этого числительного, сохранились в армянском в форме, однако армяне давно уже не используют это собственное диалектно-племенное "цир" в смысле "небо". С давних уже пор это слово, как и другая его форма "тре" в грузинском, означает "окружность", "круглую линию" - взамен идущего из предыдущих веков понятия "небо". Однако в баскском соответствующее слово в форме множественного числа до сих пор сохранилось как обозначение "неба". Армянский и баскский имеют между собой не только тесное родство в части яфетического материала, но и сохранили большой ряд оставшихся в неприкосновенности слов, таких, как "камень" - qar: har-i>kar-i, "овес" - gari: gari (troment), "душа" - fogi: ays-e ("aize"), в значении искры, молнии “кайц”, “кайцаки” - e-kayz ("e-kaitz"), (tempete), (orage), бедро, бедра – “аздр” и т.д. и т.п.

Здесь нет времени и возможности останавливаться на изменениях, совершающихся согласно законам яфетической фонетики, не стану даже останавливаться на случае, когда звук "с" совершает в своем ряду трансформацию от s до своей противоположности, например, когда армянский sourb - святой, в соседнем яфетическом языке, грузинском, является основной прилагательного trph-el от turph - справедливый. Будучи скрещением многих племенных языков, армянский и сам сохраняет корни слов яфетического пласта в форме, трансформируемой согласно произношению языка племени, из которого заимствовалось слово. Так, например, основа "сур" слова "сурб" - святой, у племен с гортанным языком звучит как "кур", что в сочетании с частицей "ма" в ашхарабаре приводит к образованию слова с тем же значением "святой, чистый" - я имею в виду прилагательное "макур" (magor). В то же время в соответствующем пласте баскского языка в неизменности сохраняется основа sur-(zur) прилагательного "белый" (zur-i/"churi").

…Так, например, по ряду морфологических признаков с несомненностью следует, что целый ряд таких простых слов в греческом, как "психи" - душа, "адельфос" - брат, "таласса" или "понтос" - море являются по происхождению чисто яфетическими. Однако следует предположить, что до этого длительного периода в той же самой среде протекал и другой, еще более длительный этап, в течение которого через то же скрещивание - скрещивание простых племенных языков сформировались такие сложные образования, как яфетическая часть армянского и баскского языков. Основой для характеризации составных пластов армянского и баскского служат нам в точности, повторяющиеся и в Армении у армянского народа, и на Пиренейском полуострове у баскского народа названия яфетических племен и народов.

Понятно, что пережитки яфетических языков дают нам возможность восстановить некий язык, который является типом более древнего, более первичного языка, нежели даже языки самых диких нынешних племен. Если слова, обозначающие "слеза", оказываются сложными и значат "вода, текущая из глаз", то это уже само по себе свидетельствует о том, что некогда и яфетические языки находились на том же уровне развития, что и языки туземцев Америки, и никак иначе. О том же говорит и обозначение "луны" и "солнца" с помощью слов, которые, согласно яфетологии, обозначали "глаз". Однако методы яфетического языкознания уводят к несравненно более глубоким, более первичным материям. Тщательное изучение языка приводит нас к той первоначальной секунде, когда язык и племя представляли нераздельное целое, явление общего порядка. Язык был естественной самопроизвольной продукцией племени, вне рамок племени не существовало человеческого самопознания и самоощущения - тогда было не "я" и "мы", а лишь "мы" и "они"... Да и под "мы" никогда не подразумевалось существо не своего племени: "мы" - это только и исключительно "наше племя".

Однако анализ этого реального и этнонимичного языка, подводящий нас к вытекающему исключительно из природы творчеству, одновременно приводит нас и к основанной на принципе, самопроизвольным продуктом которой является и морфология языка. Не только окончания и перепозитивные частицы, префиксы, но и сами союзы в предложении были самостоятельными словами, отражавшими общинно-родовую структуру. Мы уже имели повод показать, что для образования родительного падежа использовалось слово со значением "сын". Напомню здесь же, что в ту отдаленную эпоху даже союз "и" является словом, означавшим "брат". Так, например, выражение "охотник и собака" звучало и понималось как "охотник-брат-собака". Но еще более глубокая, еще более далекая, еще более изначальная эпоха языкотворчества открывается перед нами и во времена племенного тотемизма, когда племя отождествляло себя с заветным священным предметом или существом, и даже доплеменного строя, а еще несколько предшествующих периодов приводят нас к палеолиту или векам древнекаменного бытия человека. Первостепенное и более очевидное значение яфетическая часть армянского языка приобретает со времен неолитической или новокаменной культуры.

Именно в эти времена вошли в армянский язык названия злаков: gari "гари" - ячмень, "цореан" - пщеница, "ац" - хлеб, а также слова gini "гини" - вино и "айги" - сад, как, впрочем, и названия домашних животных: "ез" - вол, zoul "цул" - бык, "дзи" - лошадь, eriwar "еривар" - конь, "джори" - мул, "эш" - осел, "шун" - собака. Из той же самой эпохи происходят, разумеется, и названия металлов: oski "воски" - золото, "арцат" - серебро, "пхиндз" - медь, а заодно и бронза, "еркат" - железо.

С этих времен обрели права гражданства слова erkin "еркин" - небо и erkir "еркир" - земля, представляющие два различных варианта слова erkaj "еркат" и в те времена, понимаемые как "твердь верхняя" (небо) и "твердь нижняя" (земля). Из той же неолитической эпохи унаследованы большей частью слова, относящиеся к магии и ведовству. В любом случае они имеют яфетическое происхождение, в том числе и margar; "маргарэ" пророк, буквально означающее "знаток звезд, астролог", karapet "карапет" - предтеча - также языческий бог сарматского по происхождению или арамейского тотемического армянского племени "Armenil" (шипящая племенная форма слова "карапет" сохранилась в сванском языке: "цармат" - бог, а в искаженном произношении "цармарт" и в значении "идолопоклонник" - в грузинском), впоследствии, в христианскую эпоху, ставший эпитетом Иоанна Крестителя, а также слово "аствац" или "аспац" - Бог, языческое божество охоты, которому посвящен был первейший пост воздержания от мяса, разумеется, мяса охотничьей дичи.

Разумеется, вместе с языческими богами армянский народ в качестве наследия получил от яфетической семьи и свою удивительную мифологию, к сожалению, дошедшую до нас лишь в разрозненных фрагментах, как, например, космического характера отрывок, посвященный "вишапам" и, увы, лишь несколькими строчками приведенный у Хоренаци. Просто сказка, легенда, не так ли? Но эти вишапы и их потомки из народных преданий, с осуждением упоминаемые армянским историком, получают в двадцатом веке совершенно иную оценку с тех пор, как в Гегамских горах были обнаружены "вишапы" - огромные изваяния каменных рыб, памятники, по меньшей мере, пятого тысячелетия до Рождества Христова. "Вишап", являющийся формой множественного числа яфетического бога "веш" или "виш", имел в Армении множество мест поклонения, в том числе и Ошакан, оставшийся таковым и в христианские времена. Многочисленные пережиточные предания о вишапах со времен Ванского царства до наших дней предоставляют неисчерпаемый материал для изучения Армении, Грузии, всего Кавказа и земель далеко к северу от них…

В муках родин небеса и земля, в муках родин и море пурпурное - посвящено именно Тристану-Ваагну, олицетворению солнца. Река, море, вода, - естественные элементы в мифологической стихии, ибо Тристан, будучи именем бога-тотема этрусков, в обычной речи означает "солнышко", а "исол-д" и "сартеник" являются уменьшительно-ласкательными обозначениями водной стихии.

 ... Какие нелепые легенды поведал я вам, не правда ли? Что ж, ваше право сетовать. Я занял ваше время легендами, извлеченными из легендарных же времен, а значит, мне ничего не остается больше, как извиниться перед вами: простите, служба!”

 

Из конституции Эстонии. Глава четвертая , Государственное Собрание, http://www.iatp.am/law/parlamentarism/parlam/index-5.htm

 

Обязанности и права депутатов

Статья 59. 1. До вступления в должность депутаты принимают следующую присягу перед Палатой депутатов на открытом заседании: "Я клянусь именем Святой, единосущной и нераздельной Троицы быть верным Родине и демократическому режиму, соблюдать Конституцию и законы и добросовестно выполнять свои обязанности".
2. Депу­таты, имеющие другую религию или вероисповедание, принимают присягу по фор­му­ле, установленной их религией или вероисповеданием.

 

© Ваганян Г.А., Ваганян В.Г., 2013