Выполнила: студентка 4-го курса Меликян А.Н.
Руководитель: Маркарян В.Д.
2.
Понятие правопреемства, его объем и основания.
5. Список использованной литературы
6. Список использованных нормативно-правовых актов
Рассмотрением и анализом данной проблемы занимались многие маститые и авторитетные ученые-теоретики международного права (об этом нам позволяет говорить то большое число трудов, которое посвящено именно правопреемству). Это в немалой степени было обусловлено необходимостью создания теоретической, а впоследствии и правовой базы для разрешения огромного числа трудностей, возникающих на практике. Хотя и в теории существуют вопросы, предлагаемые ответы на которые полярны, а зачастую и взаимоисключающие.
Основным предназначением института правопреемства было сохранение стабильности международных отношений. Актуальность регламентации и регулирования данного процесса обусловлена, помимо прочего и тем, что правопреемство – это способ создания основы международной деятельности нового государства.
Действующие международные нормы, относящиеся к правопреемству государств, носят во многом характер норм обычного права или же определяются соглашениями заинтересованных государств. При этом немалую роль играют международная практика и прецеденты, решения международных органов, а в ряде случаев и национально-правовые и другие индивидуальные акты государств.
Наиболее авторитетными и весомыми, хотя так и не получившими силу (они так и не были ратифицированы минимально необходимым для вступления в силу числом государств), документами в данной области являются Венская конвенция о правопреемстве государств в отношении договоров 1978г. и Венская конвенция о правопреемстве государств в отношении государственной собственности, государственных архивов и государственных долгов 1983г., ставшие логическим заключением процесса разработки и кодификации норм, относящихся к данной проблеме. Их создание было обусловлено необходимостью безотлагательной выработки определённых подходов для разрешения проблемы правопреемства государств. Первая из них регулирует отношения, которые возникают при правопреемстве государств в отношении договоров, а вторая, соответственно, охватывает вопросы, разрешение которых требуется в связи с определением судьбы государственной собственности, государственных архивов и, наконец, государственных долгов. В рамках данной работы будет охвачен лишь круг вопросов, подпадающих под регламентацию и регуляцию первой конвенции – Венской Конвенции о правопреемстве в отношении договоров 1978г.
Конвенция о правопреемстве отражает общепринятую практику. Немалое влияние на нее оказали теоретические положения, разработанные в рамках исследований ученых (параллели с некоторыми из них будут проведены ниже). Пронизывающим все содержание Конвенции является принцип, оставляющий за государствами свободу разрешать вопросы правопреемства посредством заключения соглашений между заинтересованными субъектами, а положения соответствующей Конвенции применялись бы только в случае отсутствия таковых.
Первой же трудностью, с которой сталкиваются сразу же все приступающие к изучению данной проблемы, является отсутствие в теории однозначного понятия правопреемства (несмотря на то, что в Конвенции предложен наиболее оптимальный, по мнению ее создателей, вариант). Имеющиеся на сегодняшний день определения образуют большой спектр. Некоторые из них даже диаметрально противоположны.
Приведем лишь некоторые из них.
Захарова Н. считает, что «правопреемство – переход прав и обязанностей от одного государства к другому в случае рождения нового государства, изменения статуса международной правосубъектности государства, связанного с изменением его международной договорной компетенции, вхождения государства в состав другого без сохранения своей международной правосубъектности, а также перехода части территории от одного государства к другому. При правопреемстве государством договора происходит(при названных ситуациях) переход прав и обязанностей, установленных договором»[1].
«Правопреемство – переход прав и обязанностей от одного субъекта международного права к другому, связанный с распространением на данную территорию суверенитета нового государства и ограниченный кругом тех прав и обязанностей, которые добровольно, ясно выражено или молчаливо принимает на себя государство-преемник». Таково мнение Фельдмана Д. и Фарукшина М.[2]
Власова Л.В.[3] предлагает следующее определение: «правопреемство – возникающий на основании юридических фактов объективный международно-правовой процесс перехода к государству-преемнику международных обязательств, предусмотренных общим международным правом и способствующих развитию государства-преемника».
Г. Игнатенко придерживается несколько иной точки зрения. «Правопреемство – суверенный односторонний или согласованный с другими государствами акт принятия государством преемником индивидуальных прав и обязанностей государства-предшественника».[4]
В рамках данной работы нами не ставилась цель разработки нового определения, но считаем необходимым представить уже разработанные для лучшего и более эффективного уяснения сути проблемы.
Как известно, для возникновения, изменения, прекращения правоотношения, как известно, требуется наличие основания - комплекса юридических фактов (фактический состав), в совокупности влекущих правовое последствие. В этой связи определяющее значение для анализа фактического состава имеет правильное определение понятия «юридический факт». Под «юридическим фактом» в юриспруденции понимают обстоятельства, предусмотренные правовыми нормами, влекущие возникновение, изменение, прекращение правоотношений. Следовательно, понятие «юридического факта» включает два основных фактора: наличие событий, действий или бездействия (материальный фактор) и их предусмотренность в нормах права в качестве оснований правовых последствий (юридический фактор).
Правопреемство в Конвенции рассматривается как последствие
государственно-территориальных изменений, которые могут иметь место при передаче одним государством части своей
территории другому государству; отделении
части территории государства и объединение с другим государством; возникновении нового государства-субъекта
международного права:
а) при
возникновении нового независимого государства на
бывшей зависимой территории;
б) при образовании государства на части или частях территории, отделившейся
(отделившихся) от существующего государства (в том числе и при отделении
субъекта федерации);
в) в случае объединения двух или
нескольких государств в одно государство (создание федерации, слияние государств,
инкорпорация государства);
г) при
разделении государства и прекращении его существования
и образовании на
частях его территории двух или нескольких государств /расчленении
унитарного государства,
распаде федерации.[5]
О’Коннелл Д.П. считает, что «правопреемство не предполагает обязательно, что новое государство юридически заступает на место прежнего суверена в сложной системе созданных последним прав и обязанностей. Само по себе прекращение существования государства не вызывает правопреемства»[6]. Термин «правопреемство» - в науке международного права используется как для обозначения той фактической ситуации, которая влечет за собой постановку проблемы перехода прав и обязанностей, так и для названия самого перехода прав и обязанностей от одного государства к другому, происходящего при этой или в результате этой фактической ситуации.
Правопреемство как таковое состоит из двух взаимосвязанных составных частей: фактического правопреемства и юридического правопреемства
Правопреемство фактическое – сам факт смены одного государства другим в несении ответственности за международные отношения территории.
Правопреемство правовое - переход прав и обязанностей от государства-предшественника к государству-преемнику.
Именно в связи с определением объема переходящих прав и обязанностей нет окончательного мнения. По этому поводу в науке международного права сложились различные теории. Наиболее крупными из них являются теории универсального правопреемства и негативная теория со своей разновидностью - концепцией «tabula rasa».
Сторонники первой теории - теории универсального преемства, а также ее разновидности – доктрины континуитета - придерживались мнения, что государство-преемник полностью наследует международную личность государства-предшественника, все международные права и обязанности старого государства, в том числе и все заключенные им договоры, переходят к наследнику, оно даже остается тем же юридическим субъектом.
Вторая теория, называемая также теорией сингулярного преемства, получила наибольшее обоснование в работах А. Кейтса, Г. Губера, Вилкинсона, который, в частности, противопоставляя свою теорию теории континуитета, назвал ее теорией дисконтинуитета. Настаивая, что какой-либо континуитет при смене власти одного государства властью другого отсутствует, они предлагали «отбросить» все международные договоры предшественника, то есть новое государство начинает свои договорные связи «с чистого листа». Оправдать отказ метрополий от выполнения приобретённых колониями до потери независимости международных прав и обязанностей – такой была основная цель негативной теории.
Г. Губер предлагал следующую формулу: «правопреемство= замена + континуитет (первое - в отношении субъекта права, второе – в отношении его прав и обязанностей)». «Правопреемство является лишь субстанцией без континуитета. Права приобретают нового хозяина, но их связь с обязательствами, с которыми они были соединены, прекращается».
Согласно же современным подходам к данному вопросу, конкретный объем прав и обязанностей, переходящих от государства-предшественника к преемнику, зависит от многих факторов, принимаемых во внимание в каждом конкретном случае.
Как пишет О.И.Тиунов, объем зависит от многих факторов, среди которых «основное значение имеет суверенная воля государства-преемника, определяющего объём правопреемства согласно своим интересам». «Однако, - далее отмечает, - это не должно противоречить основным принципам международного права, наносить ущерб остальным государствам и народам»[7].
Фельдман Д. и Фарукшин М[8]., как это вытекает из уже приводимого выше определения правопреемства, считают, что государство-преемник вправе самостоятельно, то есть по собственному волеизъявлению зафиксировать для себя весь комплекс переходящих к нему прав и обязанностей, которые добровольно, ясно выражено или молчаливо оно принимает на себя.
Власова Л.В.[9] находит, что к государству-преемнику переходят лишь международные обязательства, предусмотренные общим международным правом и способствующие развитию государства-преемника.
Г. Игнатенко[10] придерживается несколько иной точки зрения, настаивая, что к государству-преемнику отходят только индивидуальные права и обязанности государства-предшественника. Автор, по-видимому, придерживается бытующей точки зрения, что любой, в том числе и только возникающий субъект международного права, обязан соблюдать принципы jus cogens, что само по себе предполагает за преемником наличие данной обязанности и без дополнительного их перехода от одного государства к другому.
Несколько расширенное определение предлагал М.М.Аваков. На его взгляд, пределы правопреемства определяются суверенной волей и классовой сущностью этого государства в соответствии с общепризнанными нормами и принципами международного права[11].
Д.И. Бараташвили считает, что: «Правопреемство – принятие новым субъектом международного права тех полномочий и обязательств, которыми владел прежний субъект[12]».
Фактически основным фактором, который имеет значение при определении объема переходящих прав и обязанностей, многие считают суверенную волю государства-преемника, которое само определяет объем правопреемства (будь то совокупность основных или же индивидуальных прав, или и тех и других вместе взятых) согласно своим интересам, но, и в этом сходятся все, это не должно противоречить основным принципам международного права, наносить ущерб остальным государствам и народам, посредством неисполнения тех обязательств, приведение в жизнь которых предполагается возможным. Именно во избежание подобных злоупотреблений на практике применяется дифференцированный подход государств к договорным обязательствам своих предшественников:
· «tabula rasa» – на договоры предшественника – для деколонизированных государств;
· и в общем, «континуитет» - для вновь образованных государств.
Принято различать так называемое полное и частичное правопреемство. «Полное правопреемство» имеет место в случае образования двух или нескольких государств на территории какого-либо государства, если при этом юридическая личность (правосубъектность) этого последнего не наследовало ни одно из вновь возникших государств. «Частичное правопреемство» - в случаях отделения одного государства от другого, когда последнее сохраняет полностью континуитет своей международной правосубъектности.
Многие случаи правопреемства говорят о том, что государства не придерживались единых правил, все решалось с учетом конкретных условий, в соответствии со сложившейся политической обстановкой. Если существует неясность в отношении вопроса, возник ли новый субъект международного права, то его лучше всего, по мнению Игнатенко Г.В[13]., решать путем соглашения заинтересованных государств, принятия соответствующего акта международной организацией, вынесения решения международным судебным органом.
К началу декабря 1991 года большинство
союзных республик объявили себя независимыми государствами. Фактически и юридически
в Союзе остались Россия и Казахстан[14]. Подобную ситуацию международное право оценивает
как разделение (распад) государства, в результате которого его государствами-преемниками,
то есть носителями прав государства, в результате которого его государствами-преемниками,
то есть носителями прав и обязательств государства-предшественника становятся новые
субъекты международного права, образовавшиеся на территории последнего. Соответственно,
такими правопреемниками были все государства - бывшие союзные республики. Однако
так считали прибалтийские республики. Первыми (ещё в августе 1991 года) провозгласив
свою независимость, они ещё до создания СНГ (в ноябре 1991 года) утверждали, что
«юридически они не входили в состав СССР и поэтому не являются государствами-преемниками».
13 января 1992 года все государства были
уведомлены Нотой о том, что Российская Федерация «продолжает осуществлять права
и выполнять обязанности, вытекающие из международных договоров, заключённых
Союзом ССР» и становится стороной «всех действующих международных договоров вместо
Союза ССР». При этом была выражена готовность провести переговоры относительно судьбы
двусторонних договоров, требующих изменения, дополнения или прекращения их действий
в связи с новыми обстоятельствами. Вообще, по общему правилу, когда речь
идет о государстве-продолжателе, договоры не претерпевают никаких изменений: не
требуется никакого особого заявления о том, что они остаются в силе. Хотя, к примеру, Франция сочла необходимым пересмотреть
отдельно каждое из двусторонних соглашений и утвердить посредством обменных
писем список соглашений, остающихся в силе. Что касается остальных республик
распавшегося Союза, то одни переняли обязательства в качестве
государств-преемников, а другие, составляющие меньшинство, снова подписали эти
договоры как новые государства. Этим они хотели символически подчеркнуть разрыв
с государством-предшественником.
Выдвижение РФ в качестве
«государства-продолжателя» СССР, преемство и продолжение Российской Федерацией
международно-правовой личности СССР вовсе не означало вытеснения процесса
правопреемства, не означало, что другие государства-участники СНГ не стали
правопреемниками СССР, не имели прав и обязанностей. Российская Федерация
просто призвана была обеспечить процесс правопреемства, в особенности, процесс
правопреемства международных прав и обязанностей СССР.
Однако, если другие
государства-преемники СССР реализовали это правопреемство как новые государства
и, соответственно, в этом качестве получали признание со стороны государств,
вступали в международные организации, становились участниками международных
договоров, то отличие России как «государства-продолжателя» СССР заключалось в
том, что не было необходимости в его юридическом признании со стороны
иностранных государств в качестве нового субъекта международного права,
поскольку достаточно признать факт продолжения, и правоотношения
государства-предшественника с внешним миром автоматически переносятся на
государство, продолжающее его международную правосубъектность.
В связи с рассмотрением данного вопроса,
отметим позицию Дж. Крофорда[15],
который подчеркивает, что существует
принципиальное различие между континуитетом и правопреемством: можно считать,
что в одном случае, несмотря на изменение в правительстве, территории или
населении, продолжает существовать одно и то же государство, а в другом — одно
государство сменило другое на определенной территории. Следовательно, если
Россия — продолжатель СССР, то передача прав и обязательств
государства-предшественника не может иметь места. По выражению М. Коскенниеми
и М. Лехто, «Россия просто занимает позицию бывшего Советского Союза — с
изменениями, вызванными сменой правительства и сокращением территории в связи с
разъединением[16]». И, наоборот, если
Россия — один из правопреемников, то она должна принять на себя права и
обязательства бывшего СССР лишь в том, что ее касается. По поводу определения своего статуса Россией
в лице Президента Б.Ельцина было направлено Послание Ген.Секретарю ООН от
24.12.1991г., в котором Российская Федерация напомнила о том, что рассматривает
себя в качестве государства-продолжателя, одновременно пояснив последствия
такого континуитета. Многие европейские ученые придерживались точки зрения, что
континуитет государства зависит во многом от признания данного факта со стороны
третьих государств.
Большинство третьих государств не стало издавать какие-либо документы о признании России, показывая тем самым по умолчанию, что они согласились рассматривать Россию как продолжателя Союза ССР. Многие из них пошли еще дальше и официально заявили об этом.
Только два из третьих государств, Австрия и Мексика, не приняли общей позиции. Например, Австрия полагала, что Российская Федерация представляет собой новое государство и что необходимо применить принцип «чистой доски».
В результате распада СССР Россия фактически была признана как остальными бывшими республиками СССР, так и со стороны других заинтересованных государств продолжателем, а значит, и носителем всех основных прав и обязанностей СССР (в том числе и постоянное членство в Совете Безопасности ООН), что в свою очередь, ни в коей мере не исключало остальных республик из состава правопреемников СССР[17]. Особенность данной ситуации была обусловлена многими решающими факторами, одним из которых была необходимость осуществления ответственности за находившееся на территории бывшего Союза ядерное оружие, а также достижение определенности по вопросу осуществления статуса постоянного члена Совета Безопасности ООН вместо СССР. Обосновать подобный подход можно также и тем, что после объявления своей независимости всеми республиками СССР, Россия фактически осталась единственной республикой в составе вышеназванного государства, а значит, к моменту официального распада идентичность СССР и России была свершившимся фактом, который был принят международным сообществом.
Фактор, обуславливающий континуитет РФ, состоит и в том, что некоторые нормы правопреемства не могут быть применены к определенной категории договоров, исходя из их сущности. Речь идет о таких случаях, когда применение договора, заключенного государством-предшественником в отношении государств, являющихся его преемниками, «было бы несовместимо с объектом и целями этого договора или коренным образом изменило бы условия его действия». Примерами таких договоров могут являться Соглашение между СССР и США 1987 года о создании центров по уменьшению ядерной опасности, Договор об окончательном урегулировании с Германией 1990 года и другие, подобные им. Как констатируется в Федеральном Законе «О государственной политике РФ в отношении соотечественников за рубежом», РФ есть правопреемник и продолжатель Российского государства, Российской Республики, РСФСР и СССР. Таким образом, эта концепция соотнесена с принципом непрерывности (континуитета) российской государственности.
При отсутствии такого рода объективных факторов ситуация континуитета на
практике, скорее всего, не возникает. Это положение подтвердилось на примере
бывшей Югославии. Совет Безопасности ООН, и в этом его поддержала Генеральная
Ассамблея, счел, что СРЮ не может автоматически продолжать в ООН членство
прекратившей свое существование СФРЮ, распавшейся на несколько государств, и
должна обратиться с просьбой о принятии в члены данной организации на общих
основаниях, предусмотренных для вступления новых членов, а не как продолжатель,
то есть член ООН, так как не является
единственным государством-правопреемником СФРЮ. Ради исторической
справедливости необходимо отметить, что подобное решение было продиктовано не
столько желанием соблюсти требования норм права, сколько существовавшей на тот
период няет свою международную личность. Фактически, исходя из данного
принципа, при разрешении спорных вопросов в отношении
того, имел ли место
в конкретно взятом отдельном случае раздел страны, расчленение старого
государства, или же данное
явление нужно рассматривать всего лишь как отделение части территории, а значит,
за каждым из приведенных
выше вариантов следуют и различные последствия, нужно установить, сохранена ли правосубъектность государства
за какой-либо его частью или нет. В первом случае
каждое из вновь образованных государств может являться правопреемником старого
государства, во втором же, соответственно, международная личность со всеми
основными правами и обязанностями сохранится за первым государством, а страна,
возникшая на отделившейся территории, будет вольна определять свою дальнейшую судьбу
в соответствии со своей сущностью как государства с определенной правовой и
политической системой, поставленными
перед нею целями, руководствуясь принципами в рамках международного права. Но
четких норм, регулирующих вопрос о
критериях прекращения существования государств и возникновения новых, не
имеется.Поэтому
вопрос на практике о возникновении новых государств решается с учетом
конкретных обстоятельств (как это и было показано выше).
Определение правопреемства, использованное в рассматриваемой Конвенции, является, на наш взгляд, а также, по мнению большинства авторов, изучающих данную проблему, не совсем полно отражающим сущность процесса. «Правопреемство государств» означает смену одного государства другим в несении ответственности за международные отношения какой-либо территории. Нам видится, что на избрание подобной формулировки оказало влияние определения суверенитета. Напомним, что суверенитет государства предполагает верховенство на своей территории и независимость в международных отношениях. Прослеживается следующая логика: поскольку государство-преемник основывает свой суверенитет не на суверенитете государства-предшественника, а на нормах международного права и на своем качестве государства, то нет перехода суверенитета, есть его смена путем прекращения одного суверенитета и создания другого, а значит, на лицо смена одного государства другим в несении ответственности за международные отношения какой-либо территории (как видим, создатели Конвенции сознательно опустили последствия смены относительно внутреннего правопорядка). Смущает некоторых авторов, в частности Игнатенко Г.В., фактор несения ответственности за территорию. Он находит, что подобная формулировка «не выражает существа государства-правопреемника как суверенного субъекта, обладающего территорией, неотъемлемой от него. Публичная власть государства, осуществляемая на его территории, определяет и осуществляет его международные отношения, что не согласуется с неким «несением ответственности» за международные отношения территории»[18]. На наш взгляд, смысловая нагрузка употребленного в Конвенции определения сводится к акцентированию внимания на территории, поскольку именно территориальные преобразования, в конечном счете, приводят к правопреемству.
Конвенцией выделяется три направления правопреемства:
I. Правопреемство в отношении части территорий (при отделении от государства части территории, которая становится частью территории другого);
II. Правопреемство в результате появления независимых государств;
III. Правопреемство в результате отделения и присоединения государств.
С данным положением категорически не согласен Броунли Я., который считает: «Общепризнанно, что в случаях частичного правопреемства, то есть аннексии (согласно существующим в международном праве нормам аннексия не может подпадать од правопреемство – курсив наш – А.М.) или цессии территории, когда «теряющее» государство не прекращает своего существования, не может иметь места правопреемства договоров». С.Б. Крылов[19] также считает, что имеет место не правопреемство, а полный разрыв правопреемства.
II. Немалое место в Конвенции занимают нормы, относящиеся к правопреемству новых независимых государств, что было вызвано существовавшей на тот момент исторической ситуацией. Под новым независимым государством в Конвенции понимается государство-преемник, территория которого непосредственно перед моментом правопреемства государств являлась зависимой территорией, за международные отношения которой было ответственно государство-предшественник.
Одним из самых спорных вопросов в связи с процессом деколонизации и образования новых независимых государств на территориях бывших колоний являлся вопрос о договорах, заключенных метрополией и распространенных в том числе и на территорию колонии. Уже в труде у Д.П. О’Коннелла мы встречаем тезис: «Договоры метрополии не связывают отделившиеся государства»[20].
При анализе норм Конвенции, можно заключить, что новые независимые государства по отношению к договорам, заключенным метрополией, находятся в положении, сходным с положением третьего государства. Соответственно, договор не может создавать прав и обязанностей для третьего государства без его на то согласия, то есть новое независимое государство не может быть автоматически связано договорами, в заключении которых оно не принимало участия. Причем, что касается прав, предоставляемых договором, то для их принятия какого-либо письменного подтверждения не требуется; оно предполагается, пока не будет доказательства обратного, в отличие от обязательств, так как принятие последних требует обязательного согласия, выраженного в письменной форме. При подобном подходе к роли новых независимых государств можно прийти к выводу, что предоставление прав, возложение обязанностей и их принятие представляют собой своеобразные волевые действия – своего рода соглашения. А значит, со стороны вышеприведенных субъектов требуются явно выраженные подтверждения - письменные или молчаливые (смотрите выше) - своего участия в данном договоре. Данная процедура, предусмотренная в Конвенции для новых независимых государств, более напоминает процесс присоединения к договору, нежели участие в его заключении. Часто на практике новое независимое государство становится стороной договора не путем правопреемства, а путем присоединения. Некоторые авторы при анализе подобных практических ситуаций приходят к выводу, что вышеназванные государства не являются правопреемниками данных договоров, поскольку, по смыслу конвенции и, исходя из анализа практики в данной области, их дальнейшее участие в договорах, заключенных метрополией в их отношении, требует подтверждения. Данный подход находим в статьях 16-17 рассматриваемой конвенции[21]. В связи с этим хотелось бы отметить, что, как это предусмотрено в Венской Конвенции о праве международных договоров, «Согласие государства на обязательность для него договора может быть выражено подписанием договора, обменом документами, образующими договор, ратификацией договора, его принятием, утверждением, присоединением к нему или любым другим способом, о котором условились».
Уведомление нового независимого государства о правопреемстве не вступившего в силу договора равнозначно его ратификации, утверждению, принятию, поскольку данная процедура (уведомление) позволяет установить свой статус в качестве участника любого многостороннего договора (п.2 ст.18 Конвенции). Некоторые авторы считают, что именно этот подход стирает разницу между правопреемством и присоединением. Но при любом варианте, будь то подписание, ратификация или присоединение, режим оговорок одинаков. Под оговоркой в конвенции понимается одностороннее заявление в любой формулировке и под любым наименованием, сделанное государством при подписании, ратификации, принятии или утверждении договора или присоединении к нему, или при уведомлении о правопреемстве в отношении договора, посредством которого оно желает исключить или изменить юридическое действие определенных положений договора в их применении к данному государству.
По смыслу Конвенции, новое независимое государство в порядке правопреемства, но путем выражения согласия на обязательность договора посредством уведомления о правопреемстве становится договаривающейся стороной, как если бы оно само участвовало в заключении договора изначально. Соответственно, оно рассматривается как сохраняющее любую оговорку к этому договору, которая была действительной в момент правопреемства государств в отношении территории, являющейся объектом правопреемства государств. Но в той же статье за данным государством закреплено право на изменение оговорки, относящейся к тому же вопросу, что и вышеуказанная оговорка. К тому же оно вправе внести любую оговорку, кроме такой, которая исключается положениями подпунктов а или b, или с статьи 19 Венской Конвенции о праве международных договоров.[22]
Принцип самоопределения наций, применяемый в качестве правовой основы правопреемства новых независимых государств, предполагает право этих государств самостоятельно решать вопрос о непрерывности действия на своей территории международных договоров, что исключает возможность существования в международном праве норм, обязывающих эти государства ipso jure наследовать права своих предшественников. Практика правопреемства этих государств подтверждает отсутствие у них правопреемства ipso jure. Для них характерно, как уже было отмечено выше, правопреемство по принципу «tabula rasa». Для разрешения возникающих в рассматриваемых случаях разногласий, сложностей и неясностей в связи с судьбой вышеназванных договоров предусмотрены так называемые «передаточные соглашения», получившие широкое применение.
«Передаточные соглашения» - это такие соглашения, посредством которых государство-предшественник стремится обеспечить передачу государству-преемнику прав и обязанностей, имевших силу на данной территории в период колониальной зависимости. Н.: Лаос принял все права и обязанности Французской Республики, исходящие из международно-правовых договоров, специальных конвенций, заключенных Францией от имени Лаоса. Аналогично поступила и Мальта, приняв международные обязательства Великобритании. Хотя среди некоторых новых независимых государств подобная практика применения не получила.
Но передаточные соглашения не вызывают сами по себе правовых последствий, если не было дополнительного уведомления со стороны государства-преемника.[23]
Если сфера правопреемства новых независимых государств детально урегулирована в Конвенции (хотя и бытует мнение, что включение в Венские конвенции 1978 и 1983 годов изложенных выше и некоторых других положений, в немалой мере неоправданно обосабливающих новые независимые государства от других стран — участниц международного общения, явилось одной из причин непринятия этих конвенций многими государствами), то в отношении такого явления, как социальная революция, влекущая революционные изменения социального строя, в науке не существует однозначного мнения.
В теории международного права нет единого мнения и в отношении вопроса о том, возможен ли пересмотр со стороны государства и отказ от действия на его территории дореволюционных международных договоров.
Аваков М., Моджорян Л., Захарова Н., Есаян А. считают, что государство вправе ссылаться на данный факт как на подлинный случай правопреемства. А.Г. Гойхбарг настаивал, что правило «forma regiminis mutata, non mutatur ipsa civitas» (с переменой формы правления не меняется само государство) относится, главным образом, только к перемене политического стоя государства и едва ли применимо к случаям коренного изменения социального строя в результате социальной революции[24].
Обобщенную позицию вышеназванных авторов можно сформулировать вкратце, несколько видоизменив определение, данное В.Лениным самоопределению наций. Под таковым он понимал возможность получения каждым народом независимости и возможность самому решать, образует ли оно самостоятельное государство или входит в состав другого государства. Придерживаясь этой логики, определим интересующее нас понятие. Правопреемство – это возможность получения каждым народом (как носителем суверенитета) независимости (от прежней власти) и возможность самому решать, образует ли оно новое государство (и соответственно, является или нет преемником в отношении, в частности, договоров прежней власти) или остается тем же государством, той же личностью в международных отношениях». Рассмотрение вопроса в подобном ключе позволит сослаться на положения Конвенции, в которых установлено, что допускается отказ от правопреемства договоров, дальнейшее применение которых «было бы несовместимо с объектом и целями этого договора или коренным образом изменило бы условия его действия».
«Новое государство, образовавшееся путём восстания, не обязано признавать
старых договоров, ибо оно отвергло с оружием в руках заключившую их суверенную
власть» - вот какова основная мысль сторонников рассмотренного выше подхода..
К примеру, отказавшись от договоров, не соответствующих принципам новой внешней политики, Советское правительство подтвердило свое участие в договорах, способствующих развитию добрососедских отношений между государствами, и в ряде соглашений гуманитарного характера.
В противоположность приведенной выше точки зрения, другие авторы
категорически отрицали социальную революцию как основание для пересмотра и
отказа от договоров, считая, что вопрос
о дальнейшей судьбе международных прав и обязанностей после социальной
революции в государстве необходимо рассматривать в контексте
продолжающейся идентичности личности
государства, а не как чистый и подлинный случай правопреемства государств.
Так, И.Блюнчли подчёркивал, что,
несмотря на перемены формы правления, государство остаётся одним и тем же
«международным лицом». «Индивидуальность народа и непрерывность его связи с территорией
- вот два необходимых условия для существования государства, а они не
уничтожаются с переменой формы его правления», - писал И. Блюнчли[25].
Этот вопрос был исследован также Ф. Мартенсом, Л.А. Камаровским и В.А.
Ульяницким.
Л.А. Камаровский
и В.А. Ульяницкий подчёркивали, что все перемены политического строя
государства (изменение отдельных лиц, династий, формы правления) не влияют «на
юридические отношения государства, в которые вступило оно до перемен, не
затрагивают договоры, заключённые государством»[26].
Ф. Мартенс, Л.А. Камаровский и В.А.
Ульяницкий с целью подтверждения крайней необходимости и «разумности» принципа,
согласно которому государство вследствие внутренних политических перемен, не
освобождается от обязанностей, установленных международными договорами, в своих
работах подчёркивали, что если бы международные обязательства теряли свою силу
вместе с переменой правителей, династий или форм правления, то свержение
правителя, династии или изменение формы правления служили бы отличным средством
освободить народ от обязанности исполнять заключённые трактаты, тягостные для
народа обязательства.
А.Фердросс приходит к выводу, что
народ отвечает за все действия своего правительства. «Не государство как
организация, а государственно организованный народ (populus) является субъектом
ответственности по международному праву»,- пишет он[27].
Анцилотти же говоря о
продолжительности (континуитете) действия об обязательности соблюдения
договоров при внутренних переменах в государстве, подчёркивает: «Данный
принцип, несомненно, покоится на фактической непрерывности материальной основы
государства, то есть на том факте, что население пребывает на данной
территории».
Я.Броунли, отмечая, что «на
юридические права и ответственность государства не влияют смена главы
государства и внутренней формы правления», наряду с этим подчёркивает, что «это
положение правильно и без ссылки на концепцию непрерывности или правопреемства;
во всяком случае, оно имеет слишком общий характер, поскольку политические
перемены могут привести к такому изменению обстоятельств, которое окажется
достаточным, чтобы повлиять на некоторые виды договорных отношений»[28].
Обобщенную позицию вышеназванных
ученых в целом можно сформулировать таким образом: социальная революция влияет
на личность государства во многих направлениях, но она не настолько губительна,
чтобы разрушить международную правовую личность и идентичность государства, то
есть социальная революция фундаментально меняет природу государства как
политической организации общества, но ни в коем случае не прерывает
существования государства как субъекта международного права.
Компромиссной точки зрения
придерживался Е.А.Коровин[29],
который утверждал, что социальная
революция не затрагивает государство как международно-правовую личность, не прерывает
его международную правосубъектность. Относительно же влияния социальной
революции на совокупность международных прав и обязанностей он подчёркивал, что
в этом вопросе применима оговорка «rebus sic stantibus», ибо социальная
революция - это единственный случай, когда правомерность применения данной
оговорки не может вызвать сомнения.
III. В случае объединения двух и более государств по умолчанию их договоры, заключенные до объединения или не находящиеся в силе в момент правопреемства, продолжают действовать в пределах их прежней территории, хотя предусмотрена возможность распространения договора на всю территорию по волеизъявлению нового государства. К примеру, договоры, заключенные ГДР до объединения Германии, подлежали пересмотру, действие же договоров ФРГ было распространено на всю территорию объединенной Германии[30]. До принятия Конвенции предполагалось, что должна существовать правовая связь между территорией и международным договором. Правопреемству подлежат только те права и обязанности, которые действовали на территории государства-преемника еще до государственно-территориальных изменений. Конвенция же и практика, в частности Ген. Секретариата ООН, свидетельствуют в пользу возможности правопреемства и при менее полной правовой связи (то есть, когда договор к моменту образования нового государства не вступил в силу).
Что же касается территориальных изменений, произошедших в результате раздела
или отделения, то в данном отношении примечательна позиция Д.П.О’Коннелла, который считает, что в случае
сохранения правительства и правовой системы государства на какой-либо его части
оно сохраняет свою международную личность. Фактически, исходя из данного
принципа, при разрешении спорных вопросов в отношении того, имел ли место в
конкретно взятом отдельном случае раздел страны, расчленение старого государства, или же данное явление нужно
рассматривать всего лишь как отделение части территории, а значит, за каждым из
приведенных выше вариантов следуют и
различные последствия, нужно установить, сохранена ли правосубъектность
государства за какой-либо его частью или нет.
В первом случае каждое из вновь образованных государств может являться
правопреемником старого государства, во втором же, соответственно, международная
личность со всеми основными правами и обязанностями сохраниться за первым
государством, а страна, возникшая на отделившейся территории,
будет вольна определять свою дальнейшую судьбу в соответствии со своей сущностью
как государства с определенной правовой и политической системой, поставленными перед нею целями,
руководствуясь принципами в рамках международного права. Но четких норм, регулирующих вопрос о критериях прекращения существования
государств и возникновения новых, не Соответственно, при отделении части
государства и образовании одного или нескольких государств, причем независимо
от того, продолжает ли существовать государство-предшественник, опять-таки по
умолчанию любые договоры, находившиеся в силе в момент правопреемства,
продолжают действовать в отношении каждого образованного таким образом
государства-преемника. К тому же каждое государство-преемник вправе в отношении
договоров, не вступивших в силу (в том числе и многосторонних договоров,
подписанных под условием ратификации, принятия или утверждения), установить
свой статус в качестве договаривающегося государства (государство нужно считать договаривающимся в случае,
когда оно согласилось на обязательность для него договора,
независимо от того, вступил ли договор в силу или нет) со всеми вытекающими из
него правами и обязанностями. Для
подтверждения участия в международных договорах, новое государство делает уведомление о правопреемстве, что
означает применительно к многостороннему договору всякое уведомление в любой
формулировке и под любым наименованием, делаемое государством-преемником и
выражающее его согласие быть связанным этим договором. Уведомление о
правопреемстве в отношении многостороннего договора делается в письменной
форме. Наиболее принципиальным исключением относительно всех положений,
касающихся правопреемства в отношении договоров, является случай, если из
договора явствует или иным образом установлено, что применение этого договора в
отношении государства-преемника было бы несовместимо с объектом и целями этого
договора или коренным образом изменило бы условия его действия. Это положение
Конвенции перекликается с позицией Г. Гроция, который к этому вопросу подходил следующим
образом: «Если в силу каких-либо обстоятельств договор станет грозить не просто
каким-нибудь ущербом, но даже опасностью для государства, так что с самого
начала его должно было бы объявить несправедливым и незаконным, то тогда
возможно его не только расторгнуть, но объявить в дальнейшем необязательным,
как если бы он был заключен под условием, без которого он становится
незаконным»[31]
Что касается общих правил правопреемства в отношении договоров, то, как это следует из смысла п.2 ст.23, субъективное право государства-преемника на правопреемство не влечет автоматического установления правоотношений между заинтересованными сторонами.
Конвенция предусматривает дифференцированный порядок правопреемства договоров.
Все договоры делятся на:
универсальные (с неограниченным числом участников);
многосторонние (с ограниченным числом участников);
двухсторонние.
В зависимости от того, каковым является договор, в Конвенции предусмотрен различный режим правопреемства.
Естественно, как это явствует из самого названия договоров первой группы, участие в них не вызывает никаких преград в виде необходимости осуществления определенных процедур.
Что касается договоров второй группы, то новое государство может сослаться на правовую связь между территорией и договором как на основание его преемства, но главным фактором признания нового государства стороной этого договора будет согласие всех его участников, что в известной мере ограничивает действие норм правопреемства .
Практика правопреемства двухсторонних договоров свидетельствует о том, что преемство их осуществляется на основе согласия сторон, выраженного в письменной форме.
Венские Конвенции содержат ряд
принципиальных положений, обусловленных уровнем развития международного
сообщества, международного права. Так, статья 5 Венской Конвенции 1978 года,
являющаяся общей нормой для всех категорий правопреемства государств
устанавливает: «Тот факт, что договор не считается находящимся в силе в
отношении какого-либо государства в силу применения настоящей Конвенции, ни в
коей мере не затрагивает обязанности этого государства выполнять любое
записанное в договоре обязательство, которое имеет силу для него в соответствии
с международным правом независимо от договора». Тем самым подчёркивается
незыблемость, обязательность основных принципов, императивных норм
международного права для всех государств, независимо от способа и времени их
возникновения, независимо от их волеизъявления. И это вполне правомерно, ибо,
являясь основой международного правопорядка, эти принципы, нормы своей
реализацией предопределяют качественное и целевое функционирование
международного права, развитие международного сообщества.
Предусмотренные в ст.12 Конвенции договоры Д.П. О’Коннелл называет распорядительными. Наиболее важными из распорядительных договоров являются те, которые предусматривают нейтрализацию или демилитаризацию какого-либо района или же которые устанавливают для соседнего государства право прохода через территорию или право навигации национальными речными путями. Основной сутью подобных договоров является их независимость от личности государства, осуществляющего суверенитет, они являются постоянными и закрепляются за территорией.
Таковыми, в частности, являются: договоры, устанавливающие территориальные границы; создающие международные сервитуты (в отношении применяемости данного термина в международном праве для охарактеризования данных ситуаций существуют расхожие мнения. Большинством теоретиков да и в практике он не используется.). Как бы то ни было, мы видим из содержания ст.12-13, что создатели Конвенции фактически заимствовали данный подход.
Как
справедливо подметил Залинян
А.М., практика правопреемства государств в связи с распадом СССР проявила
опасную брешь в институте правопреемства государств: неурегулированность
вопроса о ядерном оружии прекратившего существование
государства-предшественника, что может явиться причиной нежелательных и даже
катастрофических последствий. По его мнению, «с целью разрешения этой проблемы
необходимо, чтобы вопрос о судьбе ядерного оружия государства-предшественника,
прекратившего существование, рассматривался и разрешался во взаимосвязанности и
взаимозависимости с вопросом о правопреемстве в отношении Договора о
нераспространении ядерного оружия 1968 года. При правопреемстве, возникающем в
результате полного разделения (распада) «ядерной» державы, решение вопроса о судьбе ядерного оружия
наряду с решением вопроса о правопреемстве в отношении прав и обязанностей,
вытекающих из Договора о нераспространении ядерного оружия, в полной мере будет
оправдано, ибо с результатом разрешения первого вопроса связано решение о том,
в каком качестве должны выступить те или иные составные части бывшей «ядерной»
державы в Договоре 1968 года. В связи с этим следует внести отдельную норму как
в Венскую Конвенцию о правопреемстве государств в отношении государственной
собственности, государственных архивов и государственных долгов 1983 года, так
и в Договор 1968 года, в соответствии с которой, на основе определённых
критериев, разрешался бы вопрос о признании за одним из государств-преемников
«ядерной» державы - прекратившего существование государства-предшественника
статуса «ядерного» государства, с разрешением, соответственно, всех вопросов,
связанных с ядерным оружием, размещённым на территориях других
государств-преемников - бывших составных частей государства-предшественника, а
также вопроса о продолжении прав и обязанностей выбывшей «ядерной» державы,
вытекающих из Договора о нераспространении ядерного оружия»[32].
Данный вопрос на сегодняшний день
регулируется по соглашениям между государствами. Так, в частности, между
некоторыми бывшими республиками Советского Союза (ядерной державы), а именно:
Беларусью, Казахстаном, Российской Федерацией и Украиной, было заключено в
рамках предусмотренной Конвенцией о правопреемстве в отношении договоров
процедуры (разрешать вопросы путем заключения соглашений непосредственно между
заинтересованными государствами) Соглашение о совместных мерах в отношении
ядерного оружия от 21.12.1991 г., по которому, в частности, «Беларусь и Украина
обязуются присоединиться к Договору о нераспространении ядерного оружия 1968 г.
в качестве неядерных государств (выделено нами) и
заключить с МАГАТЭ соответствующее соглашение о гарантиях»[33].
Рассматриваемая Конвенция о правопреемстве государств,
регулируя юридические последствия фактического правопреемства в общих чертах,
закрепляет, как это было отмечено выше, вместе с тем возможность разрешения
вопросов, связанных с правопреемством, на основе, с помощью международных
договоров, заключённых между государством-предшественником и
государством-преемником (между государствами-преемниками), что позволит
детально регламентировать все вопросы, учитывая, в каждом конкретном случае,
все специфические реалии, существующие на данный момент. Ведь именно договор
является наиболее реальным средством предотвращения или устранения всевозможных
споров между государствами по различным вопросам, в том числе и по вопросам
правопреемства. Если же этого избежать не удается, то Часть VI рассматриваемой
Конвенции предусматривает достаточно растянутый во времени, ступенчатый процесс
урегулирования споров, не обеспечивающий стабильности и оперативности в
осуществлении договорных отношений.
Сегодня международное сообщество, на
нынешней стадии своего развития, по нашему мнению, и этот вывод мы делаем
исходя из того факта, что Конвенция так и не вступила в силу, не готово к
признанию обязательной юрисдикции Международного Суда ООН в связи с
вопросами правопреемства государств, хотя это и необходимо для сохранения
международной стабильности, безопасности и мира.
Как видно из вышеприведенного, мировая практика правопреемства довольно обширна и неплохо отрегулирована. Попытка ООН ввести общие для всех правила правопреемства пока не получила необходимой поддержки. Тем не менее, Венские конвенции относительно правопреемства, основываясь на принципе: правила Конвенции применяются в случае отсутствия соглашения сторон относительно правопреемства, не выглядят декларативными бумажками. По своей сути они действуют и без необходимого числа ратификаций (и это неоднократно доказывалось государствами, которые не раз ссылались на положения, закрепленные в данном документе, в своих соглашениях).
Именно непринятие Конвенции по столь важному для стабильного существования миропорядка вопросу доказывает правило, выведенное Д.П. О”Коннелом еще полвека назад: «Знаменательно, что в истории правопреемства государств разногласия существовали не столько в отношении самого принципа, сколько в отношении его применения. Государства, которые по политическим или экономическим причинам считали невозможным признать принцип, наносящий, по их мнению, ущерб их жизненным интересам, стремились установить исключения из него… . Государства стремились скорее исключить применение норм права при решении проблем, в которых они заинтересованы, чем отрицать их существование»[34]. Данная мысль Д.П. О’Коннелла нашла свое подтверждение на практике в последующие полвека. Действительно, государства с относительной легкостью приняли Конвенцию о правопреемстве в отношении договоров, но когда дело дошло до приведения ее в жизнь, то есть придания ей нормативной силы, путем подачи определенного числа ратификационных грамот, приостановился. Основным предназначением договора как источника международного права является то, что он позволяет достаточно четко сформулировать правомочия и обязательства сторон, что должно благоприятствовать толкованию и применению договорных норм. Но кодификации как таковой не достаточно, так как кодификационный акт автоматически не становится обязательным. Необходимо согласие государства, выраженное в данном случае в форме ратификации. Сегодня мы имеем следующую ситуацию: правила поведения документально зафиксированы, но государства признали нормы Конвенции в качестве обязательных не в форме явно выраженного на то согласия, а посредством практических действий. Нератификация Конвенции достаточным для вступления ее в силу числом государств (напомним, что в ней отсутствует положение, позволяющее временно применять ее) привела к тому, что последняя на сегодняшний день рассматривается и применяется государствами как обычно-правовая норма. Юридическое же значение нормы приобретают, как это было видно из вышеприведенных примеров, в рассмотренных соглашениях, правительственных документах, дипломатической переписке.
Итак, рассматриваемая конвенция – это системный нормативный комплекс, посредством которого действие международного права было приведено в соответствие с потребностями данного периода развития общественных отношений. Видимо, договор как явно выраженное соглашение с четким определением прав и обязанностей, а также способов их защиты, многим не подошел, в том числе из-за несовершенства порядка разрешения споров (он был не раз подвергнут критике в специальной литературе).
[1] Захарова Н. Правопреемство государств. 1973 г,
с.45
[2] Фельдман Д. и Фарукшин М. Правосубъектность
государств. 1972г., с. 74
[3] Власова Л.В. Правопреемство государств. 1972г.,
с. 63
[4] Игнатенко Г.В. Международное право. Учебник для
вузов. 2002 г., с. 61
[5] Залинян А.М. Правопреемство государств: проблемы
и пути их решения. 1998г., с. 41
[6] О’Коннелл. Правопреемство государств. 1953 г., с.
54
[7] Тиунов О.И. Возникновение и развитие
международного права // Международное право /Под ред. Г.В.Игнатенко. 1995, с.102
[8] Фельдман Д. и Фарукшин М., цитируемый труд, с.
51.
[9] Власова Л.В.,цитируемый труд, с.13-15
[10] Г. Игнатенко, цитируемый труд, с. 95
[11] Аваков М.М. Правопреемство при возникновении
новых независимых государств Азии и Африки, с. 73
[12]
Бараташвили Д.И. Новые государства Азии и Африки и международное
право. 1968, с. 69
[13] Игнатенко Г.В. Правопреемство государств // Международное право/Под ред. Игнатенко Г.В., Остапенко Д.Д. – 1978, с. 94
[14] После попытки государственного переворота в августе 1991
года практически все республики до сентября заявили о своем выходе из состава
СССР, а Литва и Грузия заявили об этом еще раньше (в конце года к ним
присоединился и Казахстан). РСФСР осталась единственной республикой, которая не
приняла решения о выходе из СССР.
[15] Crawford J. The Сreation of
States in International Law // Clarendon Press.
[16] Koskenniemi M., Lehto M. La succession d’Etats
dans l’ex-URSS, en ce qui concerne
particulierement les relations avec la Finlande // Annuaire francais de droit international.
P. 195
[17] Решение Совета глав государств СНГ 21.12.1991г.
Заявление
«Двенадцати» о будущем статусе России и других бывших республик 23.12.1991 г.
Послание Б. Ельцина
Ген. Секретарю ООН 24.12.1991 г.
[18] Игнатенко Г.В., Международное право, М. Норма,
с.61
[19] Крылов С.Б.Последствия прекращения государства
//Международное право /Сост. В.Н.Дурденевский, В.Э.Грабарь, Ф.И.Кожевников и
др. 1947. - С. 153 - 161.
[20] Д.П.
О’Коннелл, цитируемый труд, с. 82
[21] Статья 16. Положение в
отношении договоров государства-предшественника
Новое независимое
государство не обязано сохранять в силе какой-либо договор или становиться его
участником в силу исключительно того факта, что в момент правопреемства
государств этого договор был в силе в отношении территории, являющейся объектом
правопреемства государств.
Статья 17.
Участие в договорах, находившихся в силе в момент правопреемства государств
1. ..., новое
независимое государство может путем уведомления о правопреемстве установить
свой статус в качестве участника любого многостороннего договора, который в
момент правопреемства государств находился в силе в отношении территории,
являющейся объектом правопреемства государств
[22] Статья 19
Формулирование оговорок
Государство может при подписании, ратификации, принятии или утверждении
договора или присоединения к нему формулировать оговорку, за исключением тех
случаев, когда:
a) данная
оговорка запрещается договором;
b) договор
предусматривает, что можно делать только определенные оговорки, в число которых
данная оговорка не входит; или
с) в случаях, не подпадающих под действие пунктов "а" и "b", оговорка
несовместима с объектом и целями договора.
[23] Статья 8. Соглашения о переходе договорных
обязательств или прав государства-предшественника к государству-преемнику
1. Обязательства
или права государства-предшественника по договорам, находящимся в силе в
отношении данной территории в момент правопреемства государств, не становятся
обязательствами или правами государства-преемника по отношению к другим
государствам-участникам таких договоров в силу исключительно того факта, что
это государство-предшественник и государство-преемник заключили соглашение о
переходе таких обязательств или прав к государству-преемнику.
2. Независимо от
заключения такого соглашения последствия правопреемства государств по
договорам, находившимся в силе в момент правопреемства государств в отношении
вышеупомянутой территории, регулируются настоящей Конвенцией.
[24] Гойхбарг А.Г.Международное право. 1928.
- 187 с.
[25] Блюнчли И.Современное международное право
цивилизованных государств изложенное в виде кодекса. 1876. - 561 с.
[26] Камаровский Л.А., Ульяницкий В.А. Международное
право. 1908. - 276 с.
[27] Фердросс А.Международное право. 1959. – 652с.
[28] Броунли Я.Международное право: в 2 т.
1977.
[29] Коровин Е.А. Оговорка rebussicstantibus в международной практике РСФСР // Советское
право.1923.№ 3 (6).С. 54 - 58
[30] «Объединенная Германия определит
свою позицию по
переходу
международно-правовых договоров
Германской Демократической Республики после консультаций с
соответствующими партнерами по
договорам и с Европейскими
Сообществами, поскольку
затрагиваются их компетенции». Договор об объединении Германии 1990 г.
[31] Гроций Г.О праве войны и мира. 1956,
с.67
[32] Залинян А.М., указанный труд, с.79
[33] Соглашение о совместных мерах в отношении
ядерного оружия 21.12.1991г.
[34] О’Коннелл, цитируемый труд, с. 74